Зимнее серебро - Наоми Новик (2019)

В комнате все шумели. Пели, и смеялись, и разговаривали, чуть ли не крича: ведь будешь тихо говорить — никто тебя не услышит. Да еще и музыка играла. Но стук в дверь оказался громче. Он прозвучал так громко, так властно, что восковые пробки выскочили у меня из ушей и свалились на пол. Но теперь я мог обойтись и без них: в доме больше никто не шумел. Никто не разговаривал, и музыка стихла.

В той стене, что выходила на двор, были большие двери. Оттуда-то и доносился стук. Неведомый гость подождал немного и постучал еще. От этого стука весь дом так и затрясся — совсем как от музыки. Стук отдавался во всем. У меня в руках и ногах он тоже отдавался, и мне стало страшно.

И вдруг панова Мандельштам вскочила и кинулась к двери, расталкивая всех, и панов Мандельштам тоже побежал туда из мужского хоровода, и они оба вцепились в дверные ручки и распахнули двери. Мне хотелось спрятать куда-нибудь лицо, но тогда я навоображаю себе чего-нибудь почище того, что стоит за дверью.

Но нет, ничего почище быть не может. Потому что за дверью был Зимояр.

Сергей с Вандой стояли рядом. Они, верно, подошли, когда раздался этот стук, и мы были все вместе. Сергей положил руку на спинку моего стула. Он такой высокий, что все видит поверх голов. Я слышал, как он глубоко вдохнул. Значит, и ему страшно. Мне тоже страшно. Всем страшно.

Ведь там стоял Зимояр. Вернее, два Зимояра, оба в коронах: король и королева. Они держались за руки. Король был высокий, как Сергей. Королева невысокая, но зато корона у нее была такая громадная, что почти равняла ее ростом с королем. Золотая корона, а платье белое с золотом. Зимояры встали на пороге, и никто шевельнуться не мог.

Из толпы гостей вышел человек. Совсем старик, седовласый, с седой бородой. Он встал перед Зимояром и говорит:

— Я Аарон Мошель. Это мой дом. Зачем ты явился?

Зимояр отпрянул, когда старик назвал свое имя, и пристально на него поглядел. Я испугался, что Зимояр сейчас что-нибудь старику сделает. Вдруг он протянет руку, коснется старика, и тот повалится замертво и будет лежать бездыханный на полу, как Сергей тогда в лесу — без жизни внутри. Но вместо этого всего Зимояр ответил:

— Мы явились по приглашению и во исполнение обетования, данного моей госпожой. Она обещала, что будет танцевать на свадьбе у своей кузины.

Голос его звучал как треск обледенелого дерева. Он поглядел на свою королеву, и тут панова Мандельштам вскрикнула, и королева обернулась на ее вскрик. Оказалось, она вовсе не из Зимоярова племени. Обычная девушка, просто в короне, и она плакала, и панова Мандельштам тоже плакала, и я сообразил, что это же, верно, ее дочка. Я вспомнил наконец: у Пановы Мандельштам была дочка. И эту дочку звали Мирьем.

Никто больше не проронил ни слова. И наконец старик панов Мошель сказал:

— Тогда проходите, будьте добрыми гостями и разделите с нами веселье.

«Ой, нет-нет-нет», — подумал я опять, но тут же был не мой дом, а панова Мотеля. Поэтому Зимояр вошел рука об руку с Мирьем. Они уселись на два пустых стула, повернутые прямо к хороводу. Но даже и тогда никто не осмелился заговорить или двинуться с места. Однако панов Мошель развернулся к музыкантам.

— Это же свадьба! Играйте! Играйте хору![6] — пылко выкрикнул он.

Музыканты вступили, сначала нерешительно, но панов Мошель принялся хлопать в ладоши и повернулся к остальным гостям: мол, глядите, как я хлопаю! И понемногу все тоже стали прихлопывать в такт и притопывать. Они все точно состязались с Зимояром и своим шумом хотели перекрыть его стук.