Зимнее серебро - Наоми Новик (2019)

И сейчас Ванда сказала «нет», потому что Зимояр не мог сделать ей хуже. Я сперва не знал, как насчет меня, но подумал про панову Мандельштам и панова Мандельштама. Если я отпущу, то и им придется отпустить, они же держатся за меня. Пусть я лучше буду мертвый. Это лучше, чем отпустить и потом смотреть панове Мандельштам в глаза.

Но Зимояр-то правду говорил. С папаней все же было по-другому: там вошел Сергей, который сильнее его, и толкнул его в огонь. А тут-то Сергей уже и так из сил выбивался. Никто из нас не сравнится с Зимояром ни ростом, ни мощью. Значит, мы все будем мертвые. И ничего тут не поделать, кроме как отпустить. А отпускать никто не собирался.

И тут раздался хриплый, дикий, злобный голос:

— Цепь нужна из серебра, чтоб его пленила, да кольцо из огня, чтоб иссякла сила!

И вокруг нас вспыхнули двенадцать громадных свечей. Я обернулся на голос: пока мы боролись с Зимояром, царь, оказывается, поднимался на ноги, а царица расставляла все эти свечи. Расставила и поспешила к царю — помочь ему. Она его поддерживала, а он говорил эти слова своим израненным ртом, и на губах у него пузырилась кровь. Царь протянул руку: рука у него тряслась, и пальцы жутко торчали вкривь и вкось, но один палец был обычный, прямой. Им-то царь и ткнул в сторону свечей, и они загорелись жарким высоким пламенем, почти таким же высоким, как сами свечи.

Зимояр в кругу захрипел, будто бы задыхаясь, его ледяной панцирь раскололся на крупные обломки, и те просыпались на пол с тоненьким звоном. Зимояр весь побелел. А царь громко расхохотался — только вовсе не царь, а на самом деле Чернобог, чудище. Страшный у него был смех — как треск горящих поленьев. Он кое-как выкарабкался из камина — и вдруг перекореженные пальцы сами собой распрямились. Он сделал еще шаг — и вывихнутое плечо встало на место, а потом и переломанный нос. Царь подходил ближе и ближе, и с каждым шагом что-то в его облике налаживалось, и наконец его лицо обрело прежнюю красоту. Но лицо у него наладилось, а сам-то он нет. И он приближался к нам.

Царь покрутил рукой в воздухе, и цепь вырвалась из пальцев у Ванды и Сергея и туго оплела Зимояра, притиснув ему руки к бокам. Мирьем выдернула наконец свою руку и отпрянула от короля. Мы все вместе торопливо отступили подальше от Чернобога. Но тому было не до нас. Он стоял перед Зимояром и ухмылялся. Крайнее звено на левом конце цепи лязгнуло как челюсть и сомкнулось вокруг дальнего звена на правом конце. А висящий край правого конца захлестнулся на левый конец. Теперь Зимояр был скован крепко-накрепко.

— Попался, попатся! — пропел Чернобог.

Он коснулся Зимоярова лица и провел пальцем вниз по щеке до самого горла. От лица Зимояра валил пар, и ему было больно. Чернобог прикрыл глаза и еле слышно потрескивал довольным голосом — только радовался-то он чему-то очень плохому. Мне бы сейчас воску, чтобы заткнуть уши, да только мои пробки где-то затерялись. Я вцепился как клещами в Вандину руку, Сергей встал впереди нас, а Мирьем с отцом и матерью тесно прижались друг к дружке.

— Скажи же, — зашептал Чернобог Зимояру, — скажи же мне свое имя. — И он опять коснулся Зимояра.

Тот весь содрогнулся, но ответил:

— Никогда.

Чернобог сердито, трескуче зашипел и впечатал ладонь Зимояру прямо в грудь. Вокруг его руки сгустилось белое облако и обвило их обоих. Зимояр не сдержался и вскрикнул.

— Имя, назови мне имя, — шипел Чернобог. — Ты в узах, ты в плену. Ты весь в моей власти! Назови мне свое имя! Твоими узами заклинаю тебя!

Зимояр прикрыл жуткие глаза и задрожал в своей цепи. Лицо у него сделалось совсем напряженное, сильнее натянулось на острые ледяные грани, а те сделались еще острее. Дышал он так, словно у него только на это сил и хватало и он больше ни о чем и думать не мог. Но потом он вроде бы немного пришел в себя и смог не только дышать. Он открыл глаза и заговорил слабым голосом: