Моя любимая свекровь - Салли Хэпворс (2019)

Потом она поспешила подчеркнуть, что тут, возможно, какое-то недоразумение, но она готова поклясться жизнью, что видела, как Патрик выходит из ресторана с дамой. И она готова поклясться, что той дамой была не Нетти. И он обнимал даму за плечи. И выглядело все далеко не платонически.

Я решила не вмешиваться. В конце концов, Кэти не была уверена в том, что видела, и это не мое дело. Но потом, на Рождество, Нетти снова заговорила об ЭКО, и я запаниковала. Я не хотела никого расстраивать, у меня и в мыслях не было оскорблять Люси. Я хотела только заставить Нетти дважды подумать, прежде чем заводить ребенка с мужчиной, который, возможно, ей изменяет.

А в результате я действовала поспешно и всех от себя оттолкнула.

Тишина с Рождества была на удивление громкой. Учитывая, сколько я знаю женщин, которым решительно нечего делать (Джен, Лиз и Кэти), я чуть самодовольно радовалась, что моя собственная жизнь полна: благотворительность, мои обязанности (которые я выполняла сама, а не передавала на сторону), наш женский «клуб выпивки», дети, внуки. Слыша, как говорят, мол, пожилые люди одиноки, я всегда думала, что это не про меня. Я окружена людьми. Люди вроде меня мечтают об одиночестве. Но прошло две недели с Рождества, и я начинаю чувствовать себя… ну… одиноко.

– Я заметила, что сегодня приезжали Олли и Эймон, – говорю я Тому.

Том опускает газету. Появившееся из-за нее лицо кажется виноватым.

– Сколько ты им дал?

Я только-только привезла Файзу домой из больницы с новорожденным, а вернувшись домой, обнаружила на подъездной дорожке нелепую спортивную машину Эймона. Не нужно быть гением, чтобы понять, что он тут делал.

– Это инвестиция, – отвечает Том. – В их бизнес.

Я беру стопу Тома за пальцы и сгибаю ее в сторону икры, растягивая икроножную мышцу. Он стонет.

– Ты на меня сердишься? Я тебя расстроил?

– Нет. Я не расстроена, я устала.

Дело в том, что иногда быть матерью просто невозможно. Например, когда дети маленькие, думаешь не только о том, стоит ли позволить им есть шоколад на завтрак – «То-о-о-о-оль-ко-о-о разо-о-ок», – но и задаешься вопросом, не приведет ли это к испорченным зубам, вредным привычкам на всю жизнь и не внесет ли вклад в эпидемию детского ожирения. Когда они взрослые, становится еще хуже. Я беспокоюсь, что Нетти не сможет забеременеть, а еще я беспокоюсь, что у нее может родиться ребенок от волокиты, я беспокоюсь о том, вдруг мои дети ожидают, что их родители будут их содержать, когда они уже стали взрослыми.

Том откладывает газету.

– А что бы ты сказала, если бы я сообщил, что дал деньги и Нетти тоже? Несколько месяцев назад, на ЭКО.

Я вздыхаю.

– Я бы сказала, что не удивлена.

– Но ты не одобряешь?

Я закрываю глаза.

– Нет. Не одобряю.

Я чувствую, что Том кладет мне руку на колено.

– Послушай, Ди. Подумай о том, какой была бы твоя жизнь, если бы твои родители не отослали тебя, а поддержали в желании иметь ребенка.

Я качаю головой:

– Это другое дело.

– А вот и нет, – возражает он. – Все дело в поддержке. Хочешь ты этого или нет.

Я открываю глаза.

– На самом деле речь идет о том, давать деньги или нет. И это не одно и то же.

На четырнадцатый день Нетти протягивает оливковую ветвь. Вернувшись после поездок по мелким делам, я застаю ее на барном табурете на кухне. На ней строгие, красиво сидящие брюки и белая рубашка, но босоножки она сняла и сидит, опершись локтями на стойку. Это напоминает мне о тех временах, когда подростком она после школы буквально ложилась на стойку, выискивая, что бы съесть.

– Нетти.

Барный табурет вращается, и она оказывается лицом ко мне. Она похудела. Ее глаза кажутся огромными, словно занимают больше места на лице. И волосы у нее выглядят тусклыми, как будто их давно не мыли.

– Привет, мам.

– Это сюрприз.