Вкус пепла - Камилла Лэкберг (2011)

Мама тогда испугалась, застав его за этим занятием. Он попытался объяснить ей, что только хотел узнать, каково это — умирать, но она, не говоря ни слова, запихала его в машину и отвезла в амбулаторию. Вообще-то в этом не было необходимости. Резать руку оказалось больно, поэтому порез получился неглубокий, и кровь сама остановилась. Но с мамой в тот раз случилась истерика.

Морган не мог понять, почему нормальные люди так боятся слова «смерть». Ведь смерть — это так же, как жизнь, просто определенное состояние организма. И порой состояние смерти представлялось ему гораздо более привлекательным и заманчивым, чем жизнь. Иногда он завидовал девчонке. Она теперь знала разгадку.

Он заставил себя снова сосредоточиться на игре. О смерти Морган мог думать часами, не замечая, как летит время, но эти размышления сбивали ему все расписание.

Эрнст сидел перед Патриком с упрямым выражением на лице и, стараясь не встречаться с ним взглядом, упорно изучал свои ботинки.

— Да отвечай же ты, наконец! — рявкнул Патрик. — Ты принимал звонок из Гётеборга по поводу детской порнографии?

— Да, — угрюмо буркнул Эрнст.

— И почему это сообщение не было доведено до нашего сведения?

В ответ последовало долгое молчание.

— Повторяю, — обратился к нему Патрик тихим голосом, не предвещавшим ничего хорошего. — Почему ты не доложил нам об этом?

— Я не думал, что это важно, — попытался увильнуть Эрнст.

— Не думал, что это важно! — произнес Патрик ледяным тоном и так стукнул по столу, что на нем подпрыгнула клавиатура компьютера.

— Не думал, — повторил Эрнст.

— И почему же не думал?

— Ну, тогда было столько всего другого… И вообще это показалось маловероятным. Такими вещами больше занимаются в крупных городах.

— Перестань нести чепуху, — бросил Патрик, не пытаясь скрыть свое презрение. Он так и не сел за стол и вел разговор стоя. Гнев, казалось, увеличивал его рост сантиметров на десять. — Тебе прекрасно известно, что детская порнография не связана с местоположением. С таким же успехом она встречается и в маленьких населенных пунктах. Так что перестань городить чушь и отвечай ближе к делу. И поверь, тебе, насколько я могу представить, придется очень несладко!

Эрнст поднял взгляд от ботинок и враждебно посмотрел на Патрика, понимая, однако, что дальше тянуть резину нельзя.

— Мне просто показалось, что это маловероятно. Я же его знаю, и мне показалось, что он такими делами не будет заниматься. Поэтому я решил, что гётеборгские сыскари чего-то там напортачили, а теперь, если я вам доложу о звонке, из-за их ошибки пострадает невинный человек. Ты же сам знаешь, как это бывает, — добавил он, бросив злобный взгляд на Патрика. — Потом уже будет поздно, если они через некоторое время позвонят и скажут: «Ах, извините, пожалуйста. У нас тут вышла маленькая промашка. Мы назвали вам одного человечка, так вот забудьте о нем». А человек уже ославлен на всю округу. Вот я и решил обождать немного и посмотреть, как развернутся события.

— Ты решил подождать и посмотреть, как развернутся события! — Патрик от ярости чуть не начал заикаться и с трудом выговаривал слова.

— Ну да. Я считаю, ты и сам понимаешь, что это полная ерунда. Все же знают, какой он заслуженный человек и как много работал с молодежью. Он, знаешь ли, сделал много добра.

— Да плевать я хотел на то, какое он делает добро! Если коллеги из Гётеборга звонят и сообщают, что его имя всплыло в связи с расследованием дела о детской порнографии, мы это проверяем. Это же наша работа, черт побери! И если вы с ним дружки не разлей вода…

— Мы не дружки, — промямлил Эрнст.

— Или знакомые, или не знаю что там еще, это не имеет никакого отношения к делу. Понимаешь ты или нет! Ты не имеешь права решать, расследовать это дело или нет, в зависимости от того, знаком ты или не знаком с этим человеком.

— После стольких лет работы в полиции, как у меня…