Координатор - Поселягин Владимир Геннадьевич

А после посадки, нас даже из кабин вытащили, столько ошеломляющих успехов нашим лётчикам видеть ещё не доводилось. Правда, настроение мне испортили слегка. Учётную карточку лётчика-истребителя мне в штабе полка завели ещё когда мы со Степаном прибыли в часть, и вот по приказу командира полка мне внесли в неё, что я сбил сегодня над аэродром три самолёта противника, и ещё три в группе. То есть, оставшиеся три записали на нас двоих с Гуриным. С одной стороны, сбил я действительно ракетами только три, два сами разбились, пилоты запаниковали, и шестого мы совместно с напарником сбили, так что вроде всё честно, но всё равно обидно. Пять сбитых и шестой в группе в моей учётной карточке смотрелось бы лучше. Эх, ладно хоть так. Комиссар, радостный, пообещал боевой листок выпустить, показав, как можно умело ракеты использовать, и что в результате будет. Ну и к награде пообещал представить, есть за что. Кстати, на следующий день действительно вышел дивизионный боевой листок, который распределили по частям дивизии и другим полкам. Да и в газетах о нас написали. Экземпляр газеты и два боевых листка я родителям в Москву отправил, там очень хорошо было описано как мы защитили аэродром, и рисунки красивые. Истребители атакуют строи вражеских самолётов пуская ракеты. Отправил с оказией, транспортник летел в столицу, так что штурман самолёта обещал на месте отправить. Так оно быстрее будет.

А вот насчёт наград комиссар не солгал, ему нужно прославить полк, так что не знаю на какие рычаги тот давил, но нас на второй день, мы только что с вылета вернулись, вызвали в штаб дивизии, где нас обоих наградили орденами «Красной Звезды», и повысили в звании. Тот старшиной стал, а я старшим сержантом. Документы тоже получили дополненные. А так пока мы летали всё также на защиту бомбардировщиков, ряды которых редели с каждым вылетом, тут и зенитки, и истребители противника старались. Мы как могли защищали их с Гуровым, но из последнего вылета, двадцать восьмого июня, тот не вернулся. Стал жертвой двух «экспертов». В общем, работа шла тяжело. Единственный лучик радости, Степан вчера двадцать седьмого вернулся в полк. Кроме него ещё два лётчика. А после того как бомбардировка была соврана, немцы не только Гурова сбили, но и всю пятёрку «СБ», двоих зенитчики постарались над целью, и трёх истребители, как я не пытался их защитить, даже сбил одного «мессера», но это не помогло, и от погони пришлось отрываться на виражах, где «Чайка» была на коне, по сравнению с «мессерами».

А при возвращении к аэродрому, там шла подготовка к спешной эвакуации, я заметил, как два «мессера» готовятся атаковать стоянку техники. А две «Чайки», что крутились на высоте, их просто не видели. Несмотря на то что боеприпаса к пулемётам практически не осталось, я решил атаковать, хотя бы спугну. Получилось даже лучше, чем я ожидал, очередь пулемётов прошлась по остеклённою кабины, и «мессер», не выходя из пике, врезался в землю, а его ведомый проскочив над костром на земле, стал на скорости уходить. Преследовать я не стал, патроны закончились, да и баки пустые. Парни наверху, что прошляпили атаку, дёрнулись было, но «мессер» ушёл на скорости. После посадки я зарулил к своему капониру, эх, от эскадрильи всего три машины осталось, считая мою, я заглушил двигатель и отстегнув ремни, выбираясь, сказал своему механику, Геннадьевичу:

- Заправляй и снаряжай, всё пусто, до железки отстрелялся.

- А товарищ старшина?

- Сбили Гурова. Видел купол парашюта. Надеюсь ещё вернётся. А наши бомбардировщики немцы все сбили. Засада была у моста, там зенитки были и истребители. Как свечи парни горели.

Выбравшись и сняв парашют, я вытер шлемофоном мокрый от пота лоб и добавил:

- Пойду доложусь.