Игра в ложь - Рут Уэйр (2018)

Продавленный диван тяжко вздыхает и скрипит. Откидываюсь на спину, оказываюсь в объятиях Люка. Тело у него тяжелое, кадык – неожиданно гладкий. Губам чуть солоно от его пота, кожа так нежна, что приходится сдерживать свой пыл, покусывая его шею. И вдруг, когда блаженство становится почти невыносимым, я цепенею.

Потому что на лестнице что-то – кто-то – движется. Темный силуэт застывает среди темных теней.

Люк приподнимается, почувствовав мое напряжение.

– Айса, ты что? Я тебе сделал больно?

Говорить я не в силах. Мой взгляд устремлен на темную лестницу, на сгущенный мрак верхней площадки. Там, во мраке, кто-то есть.

Жуткий калейдоскоп перед глазами: вывороченные овечьи кишки, окровавленная записка, конверт, набитый рисунками из прошлого…

Люк резко оборачивается, прослеживает за моим взглядом.

Его движение провоцирует сквозняк, лампа вспыхивает – всего на долю секунды, но этой доли достаточно, чтобы разглядеть лицо молчаливого наблюдателя.

Это – Кейт.

С моих губ срывается сдавленный крик, и Кейт устремляется на верхний этаж.

Люк спешно натягивает футболку, застегивает джинсы, позабыв о ремне. Перескакивая через две ступени, он мчится наверх, но у Кейт преимущество и в расстоянии, и в проворстве. Хлопает дверь мастерской, поворачивается ключ в замке. В следующее мгновение я слышу, как Люк колотит в дверь и кричит:

– Кейт! Кейт! Впусти меня!

Ответа нет. Дрожащими пальцами начинаю застегивать платье, кое-как встаю с дивана.

Шорох шагов на лестнице, и, судя по всему, Люк совершенно раздавлен. Наконец он вступает в круг золотого света.

– Черт.

– Она что – с самого начала следила? – шепчу я. – Мы же ее звали – почему она сразу не вышла?

– Черт ее разберет.

Он закрывает лицо ладонями, словно таким способом можно стереть картинку: Кейт, белая, оцепеневшая, на лестничной площадке.

– Сколько она так простояла?

– Не знаю.

Мои щеки вспыхивают.

Сидим на диване плечом к плечу. Молчим. У Люка окаменело лицо. Не знаю, как выгляжу сама – но мысли путаются, мечутся от подозрений к отчаянию, от вожделения к страху. Зачем Кейт следила за нами? С какой целью?

Неотвязнее всего эта вспышка лампы, выхватившая из мрака ее лицо – белое, как маска, с провалами огромных глаз, с застывшим в попытке не вскрикнуть ртом. Чужое, совсем чужое лицо. Что стало с моей подругой? Кто эта женщина – скрытная, желчная?

– Мне лучше уйти, – наконец произносит Люк. Он даже встает, но к двери не делает ни шагу. Стоит, смотрит на меня, хмурит темные брови. В свете лампы скулы вырисовываются с особой отчетливостью, и лицо кажется затравленным.

Сверху слышится хныканье Фрейи. Я колеблюсь. Метнуться в спальню? Остаться с Люком? Люк заговаривает прежде, чем я успеваю сделать выбор.

– Айса, тебе здесь опасно находиться.

– Что? – Даже не стараюсь скрыть шок. – Ты о чем?

– О мельнице.

Люк делает широкий жест, охватывает и дом, и подступившую к нему воду, и бесполезные электрические розетки, и шаткую лестницу.

– То есть дело не только в самом доме…

Он умолкает, трет глаза, делает глубокий вдох и выпаливает:

– Тебе нельзя оставаться наедине с Кейт.

– Она же твоя сестра, Люк.

– Ничего подобного. Она мне не сестра, а тебе – не подруга. Нельзя ей доверять, Айса.

Люк понизил голос до шепота, хотя Кейт ну никак не может нас слышать. Между Кейт и нами – три этажа, да еще запертая дверь.

Качаю головой. Быть не может. Что бы Кейт ни сделала, какая бы угроза сейчас над ней ни нависала – она моя подруга. Мы дружим почти двадцать лет. И я не стану слушать Люка. Потому что он заблуждается.

– Можешь мне не верить, – продолжает Люк.

Он говорит торопливо, в то время как крики Фрейи становятся все громче. Хочу бежать к ней. Люк удерживает меня за запястье – нежно, но крепко.