Игра в ложь - Рут Уэйр (2018)

– А ты не слышала? – Мэри быстро взглядывает на меня, передергивает плечами. – Хотя… в газетах-то и впрямь еще не писали. Я-то раньше всех узнаю – мой Марк следствие ведет. Нет, не буду говорить. Мало ли что.

Она выдерживает паузу, наслаждается возможностью продемонстрировать силу и власть надо мной. Скриплю зубами. Понятно: Мэри хочется, чтобы я умоляла ее, особу, приближенную к следствию, выложить подробности. Не хочется доставлять ей такое удовольствие – а делать нечего. Я должна быть в курсе.

– Мэри, ну нельзя же так! Раз начали говорить…

Изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос звучал беззаботно, выражал простое любопытство и ничего, кроме любопытства.

– В смысле, Мэри, я совсем не хочу из вас инсайдерскую информацию тянуть, но если Марк особо не подчеркнул, что сведения секретные, то…

– Эх, ну что с тобой поделаешь? Марк ведь и впрямь мне говорит, что скоро все и так узнают… – нагнетает Мэри. Начинает грызть ноготь, выплевывает кусочек, будто решается – или будто ей надоело меня дразнить. – Ладно, слушай. В винной бутылке, что была при Амброузе, найдены следы героина. Установлено, что смерть наступила от оральной передозировки.

Морщу лоб.

– Оральная передозировка? Бред какой-то.

– То-то и оно, что бред, – поддакивает Мэри. Через открытое окно слышно: поезд все ближе. – Это чтобы бывший наркоман да вовнутрь принимал? Если уж ему взбрело самоубийством кончать, впорол бы просто в вену. Хотя, как я уже говорила, это тоже чушь. Амброуз детей не оставил бы. Никаким способом – не сбежал бы и не покончил с собой. Это примерно одно и то же, верно? Я не сплетница, – продолжает Мэри, даже не покраснев от такой явной лжи, – потому и помалкиваю. Да только тут другого ничего и быть не может. Тут дело ясное.

– Ясное? Вы о чем? – Голос не повинуется мне, становится чужим, хриплым.

Мэри склабится, обнажая крупные желтые зубы, которые вызывают ассоциации с могильными плитами, подается ко мне всем своим костистым телом и шепчет, обдавая запахом сигарет:

– Дело ясное, что его убили.

Мэри развалилась на сиденье, наблюдая за моей реакцией. Похоже, ей приятно видеть, как я в растерянности подбираю и не могу подобрать слова. А что, если Мэри с самого начала знала правду? Очень уж у нее физиономия довольная.

– Я… мне…

Мэри кривит губы в своей фирменной хищной улыбке и отворачивается. Поезд приближается с характерным свистом, ритмичное мигание семафоров сводит с ума.

Стараюсь не выдать своих эмоций и умудряюсь произнести сравнительно спокойно:

– Мне кажется… мне кажется, это маловероятно. Сами подумайте: кто мог желать смерти Амброуза?

Мэри пожимает своими мощными плечами.

– Да я уже подумала. И вот что я тебе скажу: в убийство легче поверить, чем в самоубийство. За детей он бы в огонь и в воду вошел, я это всегда говорила и еще сто раз могу повторить. Он бы их не бросил. Особенно – Кейт. Хотя она такой любви не заслужила, маленькая дрянь.

Рот у меня сам собой открывается.

– Что вы сказали?

– Я сказала, Амброуз за детей в огонь и в воду пошел бы, – повторяет Мэри и смеется мне в лицо. – А тебе что послышалось?

Во мне вскипает гнев. Подозрения насчет Кейт, терзавшие меня последние сутки, кажутся теперь результатом злобных сплетен – не более. Эта ведьма Мэри пытается настроить меня против одной из лучших подруг – неужели я такое допущу?

– Кейт вам никогда не нравилась, так ведь? – сухо замечаю я и складываю руки на груди. – Вы только и мечтаете, чтобы она в полицию на допрос угодила.

– Правду хочешь? На, получи. Да, я об этом мечтаю.

– Почему? – Издаю жалобный, какой-то девчачий крик, повторяю с детской непонятливостью: – Почему вы ее так ненавидите?

– Было бы кого ненавидеть – потаскушек всяких! Ну, чего уставилась? Я про вас четырех говорю.