Могила в горах - Ханс Русенфельдт, Микаэль Юрт (2019)

Ванья со вздохом умолкла. Испорченные отношения с Билли ее явно тяготили. Себастиан выпрямился, насколько позволяло самолетное кресло. Это – его сфера или, по крайней мере, была таковой. Он принялся объяснять, что Билли, естественно, всегда знал, что Ванья лучше его. Он слишком хорошо к ней относился для того, чтобы состязаться с ней, но что-то явно изменилось. По какой-то причине он перестал довольствоваться своим местом в иерархии и решил померяться с ней силами, а теперь ему просто-напросто не хочется проигрывать. Ванья поинтересовалась, что она может сделать для улучшения ситуации. Себастиан выбирал между утешающей ложью и жестокой правдой и предпочел последнюю.

– Ничего, – сказал он. – Ты заварила кашу, заявив, что ты лучше него. Этого уже не изменишь. Теперь ему надо смириться с этой мыслью, а тебе надо приспособиться к нему.

Ванья мрачно вздохнула. Ответ обманул ее ожидания. Как и всем остальным, ей хотелось, чтобы имелся выход. Узнать магические слова, которые расставят все по своим местам. Себастиан посмотрел на нее с нежностью. Ему пришлось подавить порыв утешающе коснуться ее руки. Надо продвигаться вперед осторожно. У них состоялся разговор. Личный разговор. Правда, связанный с работой, но тем не менее. Если ему хочется добиться большего, нужно продолжать эту линию дальше.

– Я могу переговорить с ним, когда они вернутся в Стокгольм, – предложил он.

– Спасибо, но мне уже полегчало от того, что я с кем-то об этом поговорила.

Себастиан быстро соображал. Она приоткрыла ему дальнейший путь. Возможность углубиться, минуя работу, в личную сферу. Не исключено, что он слишком торопится, но он твердо решил рискнуть.

– Может, тебе тоже станет легче, если ты расскажешь, что произошло у тебя в семье.

Ванья оцепенела. Посмотрела ему в глаза. Поискала признаки наигранной заботы, шанса получить превосходство, узнать слабость, чтобы потом использовать. Она искала в его глазах прежнего Себастиана. Но не нашла.

– Папу задержали, – проговорила она и, к своему удивлению, почувствовала, что беспокойство слегка улеглось от того, что она произнесла это, поделилась с кем-то.

– Что? Почему?

– Не знаю. Анна не знала.

Себастиан почувствовал, как у него по спине пробежал холодок.

А вдруг за экономическое преступление?

Они бы незамедлительно приняли меры, попади к ним в руки материал о Вальдемаре, который несколько месяцев назад добыл Тролле Херманссон по поручению Себастиана. В то время, когда он был полон решимости испортить отношения между Вальдемаром и Ваньей. Потом он просил Эллинор уничтожить этот материал, и она сказала, что выбросила его. Но для Эллинор правда – понятие весьма относительное.

Могла ли она воспользоваться материалом по собственной инициативе?

Поэтому ли Вальдемара задержали?

Чего ради ей понадобилось это делать?

Потому что она – Эллинор. Это вдруг показалось вполне реальным. Он припомнил, что она однажды спрашивала о Вальдемаре, но знает ли она что-нибудь о Ванье? Себастиан пытался вспомнить, не было ли о ней чего-нибудь в материале Тролле.

Он не помнил.

В лучшем случае Эллинор сдала материал анонимно. Отправила в полицию по почте. Или отдала, не назвав своего имени.

В лучшем случае.

Речь, однако, идет об Эллинор. Себастиан подспудно чувствовал, что не смеет исходить из сценария «в лучшем случае». Наиболее вероятно, что, сдавая материал, она не только назвала себя, но и очень гордилась тем, что сотворила или собиралась сотворить. Если это так, может ли это повредить ему? Узнает ли об этом Ванья? Наверное, нет. Конечно, Ванья – полицейский и коллега, но выдать ей сведения о заявителе в расследовании, затрагивающем ее отца, было бы должностным преступлением.

– Ты замолчал.

Голос Ваньи вернул Себастиана к действительности.

– Да… Я обдумываю, как могу тебе помочь. Я все-таки кое-кого в полиции знаю.