Московское время - Валерия Вербинина (2018)

– Перезвоните через двадцать минут, – сказал Бергман, – я скажу точно.

Однако доктор сам перезвонил через семнадцать минут.

– Да, след от раны имеется, и я думаю, рана действительно была нанесена отверткой. Но сама рана очень хорошо обработана – я бы сказал, профессионально обработана. Никакой угрозы для жизни не представляла.

– Значит, все-таки он где-то получил медицинскую помощь? Очень любопытно. Спасибо, доктор. Ваня всегда называл вас самым лучшим.

Попрощавшись с доктором, Соколов обмяк на стуле. Он внезапно понял, что вымотался до последнего предела. Умирающий Опалин, погоня за Храповицким, покореженный троллейбус, Яшин, который сначала орал на него, а потом изображал человеческое отношение и понимание – все это отхватывало куски душевного покоя, которого следователю и так не хватало. Интереса ради он пересчитал трофеи Иванова – оказалось шестнадцать, включая бумажник.

Через несколько минут явился Петрович. Среди прочего он принес полученный этим утром из ЦК шоферов ответ, какие именно организации связаны с перевозками между Москвой и Ленинградом.

– Имеет смысл все-таки проверить, кто из шоферов вдруг захворал или отсутствовал после того, как Пряничникова ударила нападавшего отверткой…

– Не надо, – ответил Соколов, морщась. – Его звали Пантелеймон Иванов, и он в морге.

– Шутишь? – недоверчиво спросил Петрович после паузы.

– Лучше посмотри, что я в его бумажнике нашел.

– Тут кое-чего не хватает, – заметил Петрович, осмотрев улики. – Папиросы, которую он взял у Елисеевой, и ключа от квартиры Орешникова – это он у Пыжовой позаимствовал.

– Значит, часть коллекции он держал в другом месте. – Соколов усмехнулся. – Ты на меня злишься?

– С чего вдруг?

– Да так. Вы всю работу проделали, а мне просто принесли вещи убитого. И я все понял.

– Ваня был бы не против, чтобы ты завершил дело, – сказал Петрович. – Так что не говори ерунды.

– Не буду. Слушай, у тебя лишние папиросы есть? Мне без курева никак, а сейчас должны безутешную вдову Иванова привести. Чую я, наслушаюсь, какой он был хороший.

– Держи. – Петрович достал коробку папирос и положил ее на стол. – Для такого дела мне ничего не жалко.

– Я потом тебе верну, – пообещал Соколов.

Жену Иванова Антонину доставили через четверть часа после того, как Петрович ушел. Соколов был сама предупредительность, само очарование – насколько, конечно, данное понятие может воплощать недобрый и смертельно уставший гражданин в форме следователя. Узнав, что именно он застрелил убийцу Пантелеймона, Антонина совершенно успокоилась и забросала следователя словами. Как бы между прочим Соколов задавал вопросы и мало-помалу вытягивал подробности, которые его интересовали. Пантелеймоша был чудесный человек, просто замечательный, почти не пил, все деньги приносил в дом. Где он работал в последние годы? Ну, вы знаете, товарищ следователь, он всегда был шофером. Одно время – при Союзрыбсбыте, потом довольно долго – при ВЭТ, это Всесоюзный электротехнический трест…

– А, да, знаю, слышал, – небрежно кивнул Соколов. – У них ведь заводы в разных концах страны? Или ваш муж только по Москве ездил?

Нет, что вы, он, куда посылали, туда и ездил. И в Ленинграде был, и в Пензе, и в Самаре, и в Саратове… Но вообще он мечтал быть не водителем, ему хотелось большего, только вот образования не хватало, упорства или чего-то еще. В вузы он раньше с треском проваливался на экзаменах, а теперь вообще не имел никаких шансов поступить, потому что туда зачисляют до 35, а ему уже 38 было. В самодеятельности свои силы пробовал, но над ним смеялись – на ухо медведь наступил, голоса нет, не получится из тебя Вертинского или Петра Лещенко[13]… Но он не обижался, он, товарищ следователь, не такой был человек…

– Я знаю, – ответил Соколов сквозь зубы и взял очередную папиросу из коробки Петровича. – А когда ваш муж уволился из ВЭТа? Он же хлеб развозил?