Московское время - Валерия Вербинина (2018)

– Ты плохо знаешь доктора Бергмана, – усмехнулся Опалин. – Он все установит: и что убитый делал в момент выстрела, и где находился ты сам, и был ли выстрел произведен в упор. – Костя дернулся, и Иван окончательно убедился в собственной правоте. – Ты не просто так вызвался его конвоировать, ты убить его хотел. Но так нельзя!

– Почему? Нет, Иван Григорьич, я серьезно спрашиваю. Почему нельзя убить гада, который сам убивал людей? – По голосу чувствовалось, что Костя всерьез завелся. – Он все равно не заслуживал жизни! Он заслуживал только одного – сдохнуть!

– Да, но не так! Мы не должны вести себя, как они! Мы, черт возьми, закон охраняем и не убиваем в спину, исподтишка! А вот так, сводить счеты – это «ежовщина», Костя! И не притворяйся, будто ты этого не понимаешь!

– Не было у меня с ним никаких счетов, – ответил Костя почти с ненавистью. – Я убил гада, который пытался сбежать!

– Слава, – неожиданно спросил Опалин, – ты ничего мне не хочешь сказать?

– Меня там вообще не было, – пробормотал Елагин, пряча глаза. – Я на стуле прикорнул…

– Объяснительную напишешь, – бросил Опалин Косте. – Со всеми подробностями. Понял?

– Хорошо, – вяло отозвался Маслов.

– И вы тоже, – повернулся Иван к Юре и Антону. – Свободны!

Елагин ушел первым, за ним, не прощаясь, вышел Костя. Маслов слегка приволакивал ноги, как смертельно уставший человек, и руки держал в карманах, но глаза его из-под козырька кепки горели странным, торжествующим огнем.

– Вань, это я виноват… – начал Юра. Он смутно догадывался, что именно произошло, и, зная запальчивость и принципиальность Опалина, инстинктивно искал способ его смягчить. – Я ему разрешил сопровождать Веника…

– У Веника имя было, – неприятным голосом напомнил Иван, растирая переносицу. Почему-то использование всем известного прозвища сейчас показалось ему особенно неуместным.

– Да его бы все равно расстреляли – не сейчас, так через полгода, – рассудительно заметил Юра.

– После суда, – больным голосом ответил Опалин. – А не самосуда, черт побери!

Антон колебался. С одной стороны, Юра был недалек от истины, когда утверждал, что убитый бандит вовсе не являлся божьим одуванчиком. А с другой – Антон привык смотреть на Опалина немного снизу вверх, как на бесспорного лидера. Если вдуматься, то Иван все же прав – есть грань, которую нельзя переходить…

– Послушай, допусти на минуту, что Веника этого убили бы на пару часов раньше, в перестрелке, – продолжал Юра. – Ты бы и тогда ругался?

– Ты Костю пытаешься выгородить или себя? – Опалин в свойственной ему манере поставил вопрос ребром.

– Я никого не выгораживаю, – уже сердито ответил Юра. – Но я не понимаю, почему мы должны ссориться из-за какого-то… паршивого уголовника! И я, и Антон почти месяц работали с Елагиным. Он хороший парень! Не знаю, почему он убил Веника, но уверен, без причины он бы так не поступил…

– Объяснительные должны быть у меня на столе не позже двенадцати ноль-ноль, – сказал Опалин после паузы. Он поглядел на часы. – Пятый час утра… Ладно, ребята, по домам. На сегодня точно хватит.

Когда за Антоном и Юрой закрылась дверь, Опалин, хмурясь, несколько мгновений размышлял. Потом достал ключ, отпер дверцу сейфа и вынул объемное досье. Листы, втиснутые в папку, которую даже взрослому мужчине было непросто удержать на весу, казалось, вот-вот вырвутся на волю. В папке были материалы по банде Храповицкого.

– Петрович, – буркнул Опалин, листая страницы. – Оставь бумаги. Завтра продолжишь…

– Его ведь могут турнуть, – негромко заметил Петрович, аккуратно складывая исписанные листы. – За превышение полномочий. А если всерьез прицепятся, вообще может сесть… Ты дашь делу ход?

– Доложу Николаю Леонтьевичу, – ответил Иван хмуро, – пусть он решает. – Опалин откинулся на спинку стула, и по блеску его глаз Петрович понял, что отгадку Иван уже нашел. – Кассирша, которую Веник убил в Ростове, была рыжей.