Мертвая зыбь - Юхан Теорин (2015)

– Подожди-ка… возьми еще и вот это. – Она протянула Юлии черный мобильный телефон. – Мне только что выдали новый на работе.

Компактный. Может быть, не самый компактный, но все же.

– Я не умею им пользоваться, – сказала Юлия.

– Ничего нет проще. Вот тебе пин-код. – Она написала на бумажке четыре цифры и протянула Юлии. – Здесь и пин-код, и твой номер. Только запомни: когда звонишь, надо набирать номер полностью, с кодом города. Набрала номер – нажми вот на эту зеленую кнопочку. На счету осталось немного, а дальше будешь платить сама.

– Спасибо. – Юлия повертела телефон в руке.

– И езжай осторожно, – добавила Лена. – Папе привет.

Юлия кивнула и пошла к машине. Села, понюхала воздух – пахнет сестриными духами.

Уже смеркалось. Она ехала по Хисинге, на двадцать километров в час ниже ограничения, и думала о сестре. Почему они с Леной не могут смотреть друг другу в глаза дольше, чем несколько секунд? Раньше-то были очень дружны. Юлия, собственно, и переехала в Гётеборг, чтобы быть поближе к сестре, но теперь… Все изменилось с того памятного дня несколько лет назад. Лена пригласила сестру на ужин. В конце Рихард встал и заявил:

– Не понимаю, почему мы должны все время пережевывать эту грустную историю двадцатилетней давности? Нет, не обижайся, я просто спрашиваю… мы и в самом деле должны?

Он был зол. Слегка пьян, голос хриплый… да никто ничего и не пережевывал – Юлия просто упомянула имя Йенса мимоходом, пыталась объяснить, почему у нее все время плохое настроение.

И вот тут Лена сказала фразу, из-за которой Юлия два года спустя отказалась ехать с ней на Эланд, чтобы помочь отцу перебраться в дом престарелых в Марнесе.

– Он не вернется, – сказал сестра. – Всем известно, что Йенс погиб. Даже ты это понимаешь, не так ли?

Не надо было, конечно, устраивать истерику в гостях, но не смогла удержаться… Юлия поморщилась от неприятного воспоминания.

Она поставила машину у дома и пошла упаковать вещи. Уложила одежду в расчете на десять дней отсутствия, туалетные принадлежности, несколько книг, пару бутылок красного вина и баночки с лекарствами. Съела бутерброд. Запила водой вместо вина и решила лечь пораньше.

Но сон не шел. Полежала немного, несколько раз перевернула подушку. Не помогло. Пошла в ванную и выпила снотворное. До утра пройдет.

Маленький башмачок. Детский сандалик.

Закрыла глаза и ясно увидела: она, совсем еще молодая мама, надевает на ножки Йенса эти самые сандалики. Грудь словно придавила невидимая тяжесть, ее даже зазнобило.

Сандалик… Единственный след. Двадцать лет поисков, сотни бессонных ночей.

Медленно, но верно начало действовать снотворное.

Хватит тьмы, успела она подумать, засыпая. Боже, помоги нам его найти.

Ночь показалась Юлии бесконечной. Быстро позавтракала, вымыла посуду, заперла квартиру и пошла к машине. Включила дворники – лобовое стекло за ночь густо облепили мокрые листья. Только начинало светать. Наконец-то после… Юлия и сама не помнит, после скольких лет она впервые покидает свою квартиру, свой город… Плотное утреннее движение, первые робкие лучи рассветного солнца. Последний светофор перед трассой услужливо переключился на зеленый, и она выехала за город.

Первые несколько километров ехала с открытым окном, чтобы избавиться от назойливого аромата сестриных духов.

Я еду, Йенс. Я еду к тебе, и никто меня не остановит.

Врачи повторяли в один голос: не следует разговаривать с мальчиком, даже про себя. Это выводит вас из равновесия, мешает правильной оценке ситуации, нарушает концентрацию… мешает, нарушает, выводит, подрывает… и все равно, не было ни единого дня, чтобы она с ним не разговаривала.