Мертвая зыбь - Юхан Теорин (2015)

За Буросом автобан кончился, дорога стала намного уже, появилось встречное движение. Густой смоландский ельник подступал чуть не к дорожному полотну. В нем прятались остатки ночи. Можно было бы свернуть на какой-то из уходящих в лес проселков, поехать в неизвестном направлении… но съезды эти выглядели чересчур уж мрачными и негостеприимными. Юлия пересекала королевство с запада на восток и пыталась вызвать в себе чувство радости: в первый раз за столько лет сама, без сопровождающих решилась покинуть дом.

Но радости не было.

Свернула на заправку, залила полный бак и поела. Качество жаркого явно не соответствовало цене.

Немного севернее Кальмара с материка на Эланд ведет мост… его открыли как раз в тот год, в ту осень, когда…

Не думать об этом. Не думать, пока не доберусь до места. Не думать, не думать, не думать.

Мост, высокий и красивый, прочно стоял на бетонных опорах. Порывы ветра, которые чуть не сдували машину с дороги, ему, похоже, были нипочем. Широкий и прямой, он только в одном месте выгибался дугой, образуя… птичку, вспомнила она название. Да, так и называется: «птичка» – приподнятая часть моста для прохода судов. С этой высокой точки открывается головокружительный вид на плоский каменистый остров – огромный, вытянутый с юга на север.

Отсюда виден и альвар – поросшая травой и кустарником каменистая степь, покрывающая почти весь Эланд. А в небе плывут низкие темные облака, похожие на бесшумные воздушные корабли.

Наблюдать за птицами – любимое развлечение не только туристов, но и местных жителей, но Юлия не любила альвар. Он слишком велик. Если огромное небо вдруг вздумает свалиться на остров, защиты искать негде.

За мостом она свернула на север, в Боргхольм – прямая, как стрела, прибрежная дорога, несколько десятков километров. Машин навстречу почти не попадалось – туристский сезон закончился.

Юлия смотрела прямо перед собой, стараясь не глядеть ни на пустынный альвар – он внушал ей страх, ни на море слева – оно напоминало о сандалике с пришитым ремешком.

И что? Скорее всего, ничего он не означает, этот сандалик. Вообще не имеет никакого отношения к Йенсу.

Дорога до Боргхольма заняла почти полчаса. Ей попался единственный перекресток со светофором, и Юлии вдруг захотелось свернуть направо, заехать в маленький прибрежный городок.

Она остановилась у кондитерской в самом начале Стургатан. Заезжать в гавань не хотелось. Рядом с главной площадью, наискосок от церкви, она когда-то жила с родителями. Пока у Герлофа была своя парусная лайба, удобнее было жить поближе к гавани. Дом ее детства. Почему-то казалось, что, если заехать на площадь, она встретит себя саму, свое привидение, девочку лет восьми или девяти… и у этой девочки, у этого маленького привидения вся жизнь впереди. Ей не хотелось видеть улыбающихся молодых людей с широким шагом – каждый из них мог оказаться Йенсом. Таких напоминаний хватало и в Гётеборге.

Юлия толкнула дверь в кондитерскую. Звякнул колокольчик.

Девушка за прилавком со скучающим видом приняла заказ: две коричные булочки и два сливочных пирожных с клубникой в желе. Себе и Герлофу.

На месте этой девушки могла бы быть она сама… но нет, вряд ли. Уже в восемнадцать Юлия покинула остров, успела пожить и в Кальмаре, и в Гётеборге. Там ей исполнилось двадцать два, там она встретила Микаеля и уже через несколько недель обнаружила, что беременна. Неугомонная была девушка… и куда только подевалась эта ее неугомонность? Ничего не осталось, даже после развода.

– Не так уж много народа, – сказала она, пока девушка доставала пирожные с застекленного прилавка. – Я хочу сказать, сейчас, осенью.

– Да, – ответила девушка без улыбки.

– Тебе здесь нравится?

Девушка тряхнула головой.

– Иногда… только делать нечего. Боргхольм живет только летом.

– Кто так считает?

– Все так считают. Стокгольмцы, по крайней мере.

Она завязала пакет с пирожными и протянула Юлии.