Джон - Вероника Мелан (2015)

И она не нашлась, что еще добавить.

* * *

Для того чтобы она, наконец, поверила, ему пришлось растворить в руках еще два граненых стакана, одно блюдце и никелированную ложку – хозяин квартиры будет недоволен.

Придется оставить ему «компенсацию» за нанесенный ущерб.

* * *

Теперь она щупала его сама.

Скользила подушечками пальцев по коже, рассматривала запястья, покрывающие их волоски, изучала линии на ладони, даже тянула за пальцы – а Джон… млел. Из-за того, что Яна наклонилась к нему так близко, из-за того, что с бесконечным интересом изучала то его, то саму себя. Подержится за его ладонь несколько секунд, потом прислушается к собственным ощущениям – покусает губы, снова нахмурится, вновь примется трогать его ладони…

Как хорошо; хотелось закрыть глаза.

Оказывается, это очень хорошо, когда кто-то трогает твои руки. Это так… нежно. И успокаивает.

Странно, ему никогда не хотелось никого коснуться, и свои особенности Сиблинг всегда считал исключительно достоинствами, а никак не недостатками, но в эту минуту понял, что «ничего круглее ведра» в этой жизни, похоже, не видел.

А Дрейк давно… Уже давно нежится в постели с женщиной, целует ее, обнимает, ласкает.

А я еще винил его за то, что он размяк.

Теперь Сиблинг размяк сам и полностью отдался новому для себя ощущению.

* * *

– Но как же так? Значит, совсем никто?…

– Никто.

– Ни одна женщина?

– Ни один человек.

Ей хотелось убедиться вновь – вновь попросить его продемонстрировать что-нибудь необычное.

– Только не заставляй на людях…

– Я не заставляю.

– Я вижу, ты хочешь.

– Хочу. Но ты говоришь, что это… небезопасно.

– Да. И больно.

– Но мне не больно.

Он смотрел на нее по-новому – с тоской. Как мальчишка, который зашел в магазин, увидел самую лучшую в мире радиоуправляемую машинку и которому скоро придется уходить. Одному, без машинки.

Один поцелуй. Всего один поцелуй.

Теперь дело было не в деньгах – совсем не в них. В который уже раз Яна прокручивала в голове одну и ту же мысль: «Так сколько он уже без женщины? Год? Два? Пять лет?» – ведь это должно быть тяжело. На вид ему лет тридцать-тридцать пять (точнее не скажешь), а в этом возрасте все еще «хочется», и даже очень.

– А ты давно… развился?

– Давно.

И с тех пор никого не целовал? Так, может, он вообще… девственник? И целоваться будет так же?

Ей вдруг, несмотря на остатки страха и шока от растворенных кружек, стало любопытно. Ведь он красивый мужчина – красивый. По-своему привлекательный, особенно когда не похищает ее, не привязывает к креслу и не опутывает проводами – хотя, теперь объяснимо и это, – ведь он, наверное, страдает?

А будь она сама «такой же», страдала бы? Конечно. И если бы вдруг узнала, что «где-то там» существует один-единственный человек на всем белом свете, способный выдерживать ее прикосновения, как поступила бы?

В первую очередь отыскала бы его. Присмотрелась. Если бы он ей понравился, постаралась бы познакомиться, а после подумала бы о сближении – ведь к тому моменту она бы явно истосковалась по ласке, по тому, чтобы быть «с кем-то».

А если бы он не согласился?

Попыталась бы уговорить.

А если бы не согласился совсем?

Настояла бы – ведь он ей нужен.

А если бы тот не поддался уговорам?

Пришлось бы сделать так, чтобы поддался… Даже временно похитить, если нужно. Чтобы все объяснить.

А после она, наверное, тоже захотела бы вспомнить, каково это – целовать кого-то? И чтобы не насильно, чтобы человек захотел сам, чтобы приблизился к ней. Наверное, – эта мысль удивила ее больше всех предыдущих, – она бы даже согласилась… ему… за это… заплатить.

Картинка вдруг сложилась. Вся, без остатка.

Яна взглянула в лицо Джона и ровно, как киллер, только что получивший задание, деловито попросила: