Все цветы Парижа - Сара Джио (2019)

– Давай посмотрим на кухне?

– Конечно. – Я провела его по коридору мимо столовой.

– Какая кухня! – изумленно воскликнул он. – Тут поместится весь наш ресторан.

– Можешь пошарить в шкафчиках. Я понятия не имею, что в них есть.

Сначала он осмотрел кладовку.

– Как я вижу, ты тут ничего себе не готовила.

– Думаю, что нет.

– Что ж, тогда держись за меня, детка. – Он усмехнулся и проверил сначала несколько верхних шкафчиков, потом сел на корточки, выдвинул ящик под островком и извлек из него нечто вроде цилиндрической вазы с узким горлышком. – Вуаля!

– Итак, у меня нет нормального набора бокалов для воды, но зато есть декантер для вина, – сказала я, качая головой.

– Женщина имеет право на свои приоритеты, – пошутил Виктор.

Вернувшись в гостиную, он налил вино в декантер. Через полчаса мы решили, что больше не можем ждать. Он взял бокалы, которые я выставила заранее, и налил нам понемножку вина.

– Просто… восхитительно, – похвалил он, сделав первый глоток.

– Да, – согласилась я.

– Вино во Франции всегда вкуснее, – сказал он.

– Да неужели? – игриво спросила я.

– Конечно, ты думаешь, что я сноб, но поверь мне. Я работал в разных местах Соединенных Штатов и немножко в Канаде, когда проходил обучение. Но ничего не попишешь. Все равно во Франции вино вкуснее.

Я лукаво улыбнулась.

– Значит, ты утверждаешь, что эта же самая бутылка, если ее открыть, скажем, в Лос-Анджелесе, покажется другой на вкус?

– Угу, – подтвердил он, крутя вино в бокале.

Мы посмеялись над этим и над многими другими вещами, и, когда бутылка опустела, я чувствовала себя легче и менее скованно.

Виктор поставил свой бокал на кофейный столик. За окнами мерцали городские огни.

– Пожалуй, безумно странно, когда ты лишаешься своих воспоминаний.

– Да.

– Ты можешь назвать самую странную вещь, которую ты узнала про себя, выйдя из больницы?

– Самую странную? – Я задумалась. – Ой, не знаю. Ты имеешь в виду, кроме того факта, что я, кажется, жила практически как отшельница?

Он рассмеялся.

– Ну, у меня есть родимое пятно в форме сердца. Вон там. – Я показала на нижнюю часть спины.

– Ты говоришь, что у тебя сердце на попе.

Я захохотала.

– Нет. Ну, да, пожалуй. – Я пожала плечами. – Много странных открытий. Но я хотя бы не барахольщица и не скряга. И не набиваю дом всякой ерундой.

– Ну а что-нибудь еще? – спросил он.

– Ну, я уже рассказывала тебе про мужскую рубашку в моем шкафу. Хочешь взглянуть на нее?

Он кивнул, и я отвела его в спальню и выдвинула верхний ящик.

– Вот она, во всей красе. – Я вытащила рубашку и показала ему. – Твои предположения?

– Я могу предположить два варианта. В твоей жизни был когда-то мужчина с очень плохим вкусом. И ты, возможно, до сих пор его любишь.

Я с недоумением подняла брови.

– Я бы так не сказала.

Виктор взял в руки рубашку и внимательно рассмотрел пуговицы, карман.

– Я готов поспорить, что ты любила его, – сказал он наконец. – И что скучаешь по нему, каким бы он ни был.

– Тогда кто он такой? И где он сейчас? – Я замолчала, потому что мне в голову пришла мысль, что я, возможно, и сейчас замужняя женщина.

Он ехидно ухмыльнулся.

– Станет ли для тебя облегчением, что у твоего возлюбленного такое безупречное чувство стиля?

Я рассмеялась.

– Знаешь, что я думаю сейчас? Как бы мне убедить Каролину, чтобы она не жадничала и отдала мне эту стильную рубашку.

– Ладно, Джорджо Армани, – усмехнулась я, выхватила из его рук рубашку, быстро свернула и сунула в ящик.

– Какой шикарный вид открывается из твоей спальни! – восхитился он, глядя на крыши домов, омытые лунным светом.

– Чудесно, правда? – Я прилегла на кровать и положила голову на подушку. – Если лечь вот так, то можно видеть и луну.

Он устроился рядом.