Учитель - Катерина Даймонд (2019)

Он обнял ее и почувствовал на холодной груди, возле сердца, теплую щеку. Паркер знал, что его шрамы производили на людей сильное впечатление. Лишь несколько раз обнажался не в одиночестве и впервые не испытывал раскаяния. Напротив, хотел успокоить, убедить, что все самое плохое миновало. Сейчас страдал не он. Эбби подняла халат и помогла ему снова одеяться. Паркер завязал пояс и сел на диван, а она устроилась рядом, прижалась к нему и начала гладить по волосам. Он знал, какие вопросы ей хочется задать, но готовых ответов не имел, во всяком случае пока. Шрамы действительно не доставляли физической боли, но говорить о них было трудно, почти невозможно. Душевные раны оказались слишком глубокими и до сих пор кровоточили. Все существо Паркера состояло из боли и страданий.

– Можешь не рассказывать, что случилось, – прошептала Эбби. – Но если когда-нибудь решишь поделиться, я буду рада выслушать.

Надо было встать и уйти, но Салли мирно посапывала на полу, положив лапы на ноги Эбби, а самому Паркеру не хотелось покидать тепло и уют ласкового объятия. Он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя так спокойно. Наверное, когда были живы родители. Дождь стучал по стеклу, он слушал ровный ритм капель, веки тяжелели, мысли тонули в тумане. Паркер уснул – позволил себе погрузиться в сон хотя бы для того, чтобы оттянуть казавшийся неизбежным разговор.

Глава шестнадцатая

Исповедь

Тогда

Кожа Эбби покраснела от горячей воды. Она долго стояла под душем, заставляя себя терпеть обжигающие струи. Хотелось сжечь кожу, чтобы потом содрать слой за слоем. Отец должен был приехать через час. С прошлого вечера Эбби уже в третий раз принимала душ, надеясь смыть все следы, избавиться от непереносимого запаха. Десны покраснели от бесконечной чистки, она терла и терла зубы, язык, губы. Знала, что при встрече должна поцеловать отца в щеку, иначе он заподозрит неладное, догадается, что она сделала со своим ртом, что случилось с ее телом.

Эбби сдернула с кровати постельное белье и засунула в черную сумку. Стирать было нечего, кроме вчерашних трусов, а их она выбросила в мусорную корзину. Если бы можно было выбросить себя, Эбби обязательно сделала бы это, причем с отвращением. Откуда взялась позорная глупость? Вспомнились слова Кристиана: «На самом деле ты очень хорошенькая». Тогда они прозвучали комплиментом, а сейчас приобрели иной смысл, особенно оговорка «на самом деле». Захотел ли он успокоить ее или удивился, что прежде не замечал, хотя она вообразила нечто другое? Общение и флирт оказались совсем не такими, какими их представляла Эбби. Неужели Кристиан всего лишь вычислял, насколько она слаба? Изучал, стараясь понять, как далеко можно зайти? Нет, он намеренно добивался доверия, провоцировал желание, чтобы в критический момент она не нашла сил закричать.

Эбби присела на пустую кровать. Мечтала, чтобы папа поскорее приехал и увез из этой комнаты, из этого города. Не хотелось учиться, не хотелось никого видеть. Только бы добраться до дома и жить с отцом, как прежде. Зачем вообще понадобился этот университет? Можно было просто поступить на работу и со временем добиться успеха. Такой путь выбирают многие. Размышления прервала Дэни. Она вернулась с утреннего собрания благотворительного клуба и удивленно посмотрела на дорожную сумку.

– А я и не знала, что ты собираешься домой!

– Хочу кое-что отвезти и привезти.

– Но это же безобразие! Мы с Кристианом решили позвать тебя и Джейми в кино, на марафон культовых фильмов. Билеты стоят всего лишь фунт.

– Прости, не могу.

– О, мистер Лукас! Доброе утро! – радостно воскликнула Дэни.

Увидев отца, Эбби вскочила, схватила сумку, быстро попрощалась с подругой и, не оглядываясь, бросилась к двери.