Учитель - Катерина Даймонд (2019)

– Хотя бы наберись мужества и признай себя шлюхой, крадущей чужих парней! – зло выкрикнула она.

– Я поцеловала его, решила, что нравлюсь ему. Не знаю, о чем я думала. Слишком много выпила.

– И теперь обвиняешь его в изнасиловании? Так набралась, что ничего не помнишь?

– Все прекрасно помню и точно знаю, что случилось. Они с Джейми…

– Они с Джейми? Вместе? О чем ты? Кристиан не гей!

– Не знаю. Но они оба это делали и отказывались прекратить, хотя я очень просила.

Вероятно сфотографировал и разослал снимки Джейми, чтобы поссорить Кристиана с Дэни.

– Ну и дрянь же ты! Не могу больше с тобой жить, лучше перееду в отель!

– Прости. Я вовсе не хотела, чтобы вы расстались.

– Мы не расстались и не расстанемся, не надейся. – Дэни встала и смерила Эбби высокомерным взглядом. – Не позволю такой грязной интриганке, как ты, разрушить серьезные отношения. Он был пьян и ничего не соображал, но уже извинился.

Эбби помнила Кристиана трезвым и теперь в полной мере осознала степень его подлости. А может, заявление больше характеризует Дэни, чем его? Мир раскололся: отец находился на грани нервного срыва, Дэни стала врагом, и даже любимая преподавательница Хелен отказалась понять и помочь. Видимо, отец был прав, предлагая обратиться в полицию, но Эбби хотела вернуться в университет. С самого начала студенткам внушали, что проблемы личного характера надо решать на месте, и приводили в пример девушек из других университетов, которых исключили за обращение в суд. Подчеркивали, что если университет сочтет правильным призвать обидчика к ответу, тогда незачем выносить сор из избы. Вот только Эбби понимала, что не сможет жить и учиться рядом со своими обидчиками.

Она быстро вышла из комнаты. Судилище казалось тем более тяжким, что доля вины падала на ее плечи. Да, она вступила в игру, поцеловала Кристиана, и теперь любое ее слово прозвучит лживым.

На улице пискнул телефон. Эбби посмотрела и увидела новую фотографию – более бесстыдную, чем прежние. Снимали из-за спины Кристиана, когда он полностью одетый лежал на ней. Растрепанные волосы закрывали лицо, но платье задралось до талии, а на внутренней поверхности бедер остались красные следы. Задыхаясь, Эбби пошла быстрее; ноги сами понесли к главному зданию, в кабинет декана. Надо было срочно что-нибудь сделать, сказать что-то важное, выступить с веским официальным заявлением. Травля становилась невыносимой.

Эбби впервые встретилась с деканом Талботом, а прежде лишь пару раз видела его на улице. В просторном внушительном кабинете невысокий плотный человек с бородой выглядел садовым гномом и с трудом вписывался в почтенный интерьер с дубовыми панелями и громоздкой старинной мебелью. Чтобы удостоиться аудиенции, пришлось почти час ждать в приемной. Талбот казался волшебником страны Оз, а сама Эбби ощущала себя Дороти – слабой, потерявшей друзей и дорогу домой. Декан держался дружески, однако внушал страх. По слухам, к служебным обязанностям он относился чрезвычайно серьезно, во главу угла ставил строгие, устоявшиеся правила и безжалостно карал каждого, кто дерзал запятнать безупречное имя университета.

Эбби робко присела на краешек огромного, обитого красной кожей дивана, который, вне всякого сомнения, был старше хозяина кабинета. Дожидаясь, пока декан начнет разговор, почему-то вспомнила об отце: интересно, что он сейчас делает? Не надо сюда возвращаться, лучше было бы остаться дома, вместе с папой.

– Могу я чем-то вам помочь, мисс Лукас?

– В прошлую субботу, на вечеринке в кампусе на Бестон-роуд меня изнасиловали два студента.

Лицо Талбота не изменилось, но он встал и подошел к ней. В страхе ожидая ответа и уже жалея о сказанном, Эбби невольно вжалась в спинку дивана. Хотелось сбросить груз как можно скорее, пока трусость не убедила, что безопаснее молчать и терпеть.

– Вы уже обратились в полицию?