Проповедник - Камилла Лэкберг (2010)

— Я больше всего надеюсь на анализ ДНК. Как только мы найдем подозреваемого, у нас появится возможность сравнить его ДНК с образцами.

— Да, дело только за пустяком — найти подозреваемого.

Они молча обдумывали ситуацию какое-то время, потом Мартин прервал мрачное молчание и встал.

— Ну, так много не высидишь, пойду лучше копать дальше.

Он вышел, а Патрик по-прежнему сидел за столом и думал.

Обстановка во время ужина оставалась очень напряженной. Ничего необычного в этом не было, особенно после того, как сюда переехала Линда, но сегодня возникало такое ощущение, будто воздух сгустился настолько, что, казалось, его можно резать ножом. Ее брат очень скупо, едва ли не односложно, рассказал о визите Сольвейг к их отцу и дал понять, что совершенно не настроен обсуждать эту тему. Линду, напротив, это вовсе не устраивало, она не собиралась позволить ему отмалчиваться.

— Значит, выходит так, что не дядя Йоханнес укокошил тех девчонок. Папаша, должно быть, чувствует себя настоящим гадом: настучал на своего единственного брата, а теперь тю-тю — братец-то, оказывается, и ни при чем.

— Помолчи, пожалуйста. Незачем говорить о том, чего не знаешь.

Все сидевшие за столом вздрогнули. Рак на горе свистнул: по пальцам можно было пересчитать случаи, когда Якоб повышал голос. Линда даже на секунду почувствовала себя виноватой, но плюнула на это и настырно продолжала:

— А с чего папаше взбрело в голову, что тут замешан дядька Йоханнес? Мне никто про это ничего не рассказывал.

Якоб немного помедлил и решил, что самый простой способ заставить Линду перестать задавать вопросы — пойти ей навстречу и рассказать, что тогда случилось, сказать правду или, по крайней мере, часть правды.

— Папа видел одну из девушек в машине Йоханнеса той самой ночью, когда она пропала.

— А зачем папашу понесло из дома и куда он рулил посреди ночи?

— Он навещал меня в больнице, но не остался там на ночь, а решил поехать домой.

— И что, только и делов? А я слышала, народ трепался, что он позвонил в полицию и заложил Йоханнеса. Я хочу сказать, этому должна же быть какая-то причина, да и объяснений, наверное, найдется куча? Может быть, он ее просто подвез или еще что-нибудь.

— Возможно, и так, но Йоханнес отрицал, что виделся с девушкой тем вечером. Он сказал, что в это время лежал дома у себя в кровати и спал.

— А что сказал дед? Он что, Габриэлю уши на задницу не натянул, когда тот сдал полиции Йоханнеса?

Линде было безумно интересно. Девушки исчезли, когда она еще не появилась на свет, до нее доходили обрывки слухов, и она знала только фрагменты этой истории. Никто из семьи не рассказывал ей, что же произошло в действительности. По большей части то, о чем говорил сейчас Якоб, стало для нее новостью.

Якоб фыркнул:

— Да, дедушка прямо из берегов вышел, ну, если сказать помягче. Тем более что все это случилось, можно сказать, совсем некстати. Дедушку тогда интересовало только одно: он спасал меня, вытаскивал с того света. И он здорово разозлился на папу за то, что тот выкинул такую штуку.

Дети доели ужин, и их выставили из-за стола. В противном случае они сидели бы, навострив уши, и, раскрыв рот, слушали бы захватывающую историю о том, как прадедушка Эфроим спас жизнь их отцу. Они слышали эту почти сказочную историю уже много-много раз, но она никогда им не надоедала.

Якоб продолжал:

— Да, он определенно разъярился. Дедушка даже собирался изменить завещание и сделать Йоханнеса своим единственным наследником, но не успел, потому что вскоре после всего этого Йоханнес умер. Так что будь Йоханнес жив, мы бы, наверное, жили в домике лесника вместо Сольвейг с сыновьями.

— А почему папа так не любил Йоханнеса?