Драма в Гриффин-холле, или Отравленный уикенд - Шарлотта Брандиш (2020)

– Смейтесь, мисс Адамсон, смейтесь, – закивала экономка, уязвлённая несерьёзным отношением Оливии. – А только вот когда проснетесь поутру с колтунами в волосах или мелочь какую сыскать не сможете, вот тогда посмотрим, как вы потешаться будете. Вот тогда и поглядим на вас! – заключила она с шотландским радостным пессимизмом и плюхнула баранью ногу на противень.

Не желая ссориться с экономкой, Оливия примирительно спросила:

– И что эти шалуны ещё натворили?

Миссис Уоттс в этот момент быстрыми и точными движениями наносила многострадальной бараньей ноге удары ножом и хотела было промолчать, но желание выговориться возобладало над обидой. Она придвинула к Оливии миску с неочищенными чесночными зубками и одёрнула фартук миссис Гилмор, который был ей велик в талии на добрый десяток дюймов.

– Скатерти – раз! – принялась она загибать пальцы, блестевшие от жира. – Молоко киснет, не успеешь оглянуться – два! Стёкла в мастерской мистера Крэббса – что ни день, то новое бьётся,– три! Кухонная скамейка миссис Гилмор пропала – четыре! Даже у мисс Белфорт, – упокой, Господи, её душу, – очки пропали. А у Эммы ключи из связки. И у Чепмена ящик для рассады куда-то делся. Уж и не знаю, чем мы провинились, – вздохнула она, мельком глянув на блюдце с молоком.

На этот раз Оливия удержалась от улыбки. Видя, как удручена миссис Уоттс перечисленными напастями, свалившимися на прислугу Гриффин-холла, она выразила ей своё сочувствие, дочистила чеснок и, поблагодарив за чай, отправилась наверх.

Медленно поднимаясь по ступенькам, Оливия старалась успокоиться. Ссоры с братом, хоть и случались крайне редко, всегда надолго выбивали её из колеи, а то, что сейчас им обоим предстоит неприятный разговор, было очевидно.

Добравшись до самого верха лестницы, девушка на мгновение замерла на последней ступеньке, оттягивая момент, когда войдёт в комнату Филиппа, и была почти что атакована невесть откуда взявшейся тётушкой Розмари. Пожилая леди негодующе уставилась на Оливию, держась к ней боком. На её платье виднелись клочья паутины, кончики туфель были заляпаны воском.

– Что это вы тут делаете, юная леди? – надтреснутым голосом произнесла она, и Оливия с трудом сдержала смех, до того тётушка Розмари была похожа на директрису пансиона Святой Урсулы. – За мной что, следят? Почему я ни на минуту не могу остаться одна в этом доме? Куда ни пойду – всюду натыкаюсь на слежку! Это совершенно возмутительно!

С каким-то нарочитым возмущением Розмари Сатклифф притопнула крохотной ножкой, неловко повернулась к девушке спиной и рысцой припустила к себе, выронив по дороге коробок со спичками.

Он упал как раз возле комнаты Филиппа и, подняв его и машинально опустив в карман, Оливия, не раздумывая больше, постучала.

Дверь распахнулась рывком. На пороге стоял Филипп, за его спиной виднелась разорённая комната. Дверцы шкафов были распахнуты настежь, вся одежда комом лежала в кресле у окна, пустые чемоданы щерили разомкнутые пасти.

Не позволив сестре произнести ни слова, Филипп с нервным смешком спросил:

– Ты уже в курсе свежей уголовной хроники? Или инспектор решил и дальше разыгрывать из себя джентльмена и придержал новости?

– О чём ты? – нахмурилась Оливия.

Близнецы стояли друг напротив друга с совершенно одинаковыми выражениями на лицах. Одновременно оба откинули волосы со лба, только Филипп правой рукой, а его сестра левой.

– Я о бумаге и карандашах, которые нашли у меня в чемодане. Сержант Киркби считает, что именно я написал записку с угрозами для Айрис Белфорт.

У Оливии округлились глаза.

– Он что, так и сказал?