Драма в Гриффин-холле, или Отравленный уикенд - Шарлотта Брандиш (2020)

– Что вы думаете о мистере Хоггарте? Он производит впечатление успешного дельца.

– Не стоит судить по внешнему виду, инспектор. У Майкла Хоггарта нет за душой ни гроша, только призрачная надежда стать партнёром фирмы, которая оказывает юридические услуги по сопровождению сделок. Но, чтобы купить долю, нужны деньги, а их у него нет, и не предвидится.

– Ну а как вы сами, мистер Адамсон? Каков источник ваших доходов?

– Нам с сестрой достался от матери очень скромный капитал, но мы бережливы, и нам вполне хватает на сносную жизнь.

Беседа с Филиппом Адамсоном напомнила инспектору игру в настольный теннис – так ловко и гладко, без малейшей заминки, отвечал он на вопросы с одинаково невозмутимым выражением лица. Оливеру показалось даже, что если он спросит его начистоту, кто убил Айрис Белфорт, то получит такой же прямой исчерпывающий ответ, как и на остальные вопросы. Филипп Адамсон всем своим видом демонстрировал, что готов всячески содействовать расследованию, и при этом ухитрялся не раскрывать истинные мысли.

Следующие полчаса инспектор безуспешно пытался пробить многослойную броню свидетеля, состоявшую, на его взгляд, исключительно из упрямства и настырного желания сохранить некую внутреннюю автономность, из которой, казалось, и состояла защитная оболочка Филиппа Адамсона.

Информация, которую Оливер от него получил, являлась, безусловно, полезной, но эти сведения уже были известны ранее от других участников трагедии и большой ценности не представляли. Порой у инспектора даже возникало подозрение, что его собственные вопросы куда содержательнее полученных ответов и дают свидетелю чрезмерную пищу для ума. В общем, внешне доброжелательный, но бесстрастный и скрытный, как устрица, Филипп Адамсон, исполненный холодного самообладания, симпатии у Оливера не вызвал. Скорее, наоборот, заставил пристальнее оценить свою кандидатуру на роль убийцы.

***

В отличие от племянника, Себастьян Крэббс облегчил задачу инспектора. Невысокий, плотный, с намечающейся лысиной и отёкшим лицом немолодого уже человека, который много времени проводит за сидячей работой, он готов был помочь расследованию всеми доступными ему средствами.

– Род ваших занятий, мистер Крэббс?

– Что-то вроде писателя, – после секундной заминки произнёс он.

– Публикуетесь? – понимающим тоном спросил инспектор.

– Иногда, – ответ звучал настолько расплывчато, что его можно было считать как подтверждением, так и отрицанием этого факта.

– Вы были знакомы с мисс Белфорт до вчерашнего вечера?

– Нет, я никогда её раньше не видел.

– Как вы отнеслись к тому, что мисс Белфорт в скором времени станет женой вашего отца? Что вы испытали, узнав об этом?

– То же, что и все, – устало пожал плечами Себастьян. – Отец волен поступать, как считает нужным, но я, как и остальные, был весьма удивлён такой новостью.

– Как вы провели вчерашний день, мистер Крэббс?

– Работал здесь, в библиотеке. Я собираю материал для нового романа. Понимаете, тема сложная, и я…

– Девушку отравили, мистер Крэббс. Она умерла, получив изрядную дозу цианистого калия.

Плечи Себастьяна опустились ещё ниже, щёки приобрели землистый оттенок. Он начал перебирать пальцами, будто прокручивал в них нечто маленькое и круглое, вроде морских камешков.

– Я об этом сразу подумал, – признался Крэббс. – Ну, что её отравили.

– Почему? – быстро спросил инспектор.

– Я видел, как умирают от сердечного припадка очень молодые люди. Такое происходит из-за страха. И видел, как действуют ядовитые вещества. Эта девушка задохнулась. Она судорожно пыталась вдохнуть воздух, но не могла. И это её напугало. Она умерла со страхом в душе, не смирившись со своей участью, но успела осознать, что умирает, успела ощутить смертный ужас.