Драма в Гриффин-холле, или Отравленный уикенд - Шарлотта Брандиш (2020)

– Однажды Филипп приехал в Гриффин-холл. Один, без сестры, с которой, я так понимаю, они неразлучны, хоть это явно и не на пользу им обоим. Я не ожидал его увидеть, ведь он не предупредил о своём визите. Ни письма, ни телеграммы. Это было несколько лет назад. Филипп был взволнован, но полностью отдавал себе отчёт в словах и действиях. Такая, знаете ли, смесь импульсивности и собранности. Идеальное состояние духа, чтобы атаковать, – признался он с невесёлым смешком. – Я спросил его, зачем он приехал, и он ответил: «Чтобы выяснить правду». Так вот мелодраматично и выразился, да, – Матиас Крэббс снова усмехнулся.

– Что он имел в виду? – инспектор удивлённо поднял брови, перелистывая исписанную страницу.

– Когда-то давно Изабелла, моя дочь и мать близнецов, попала в беду, – продолжил Крэббс. – Она потеряла последний разум в погоне за своим неверным мужем, превратилась в посмешище. Ей нужны были деньги, чтобы продолжать мотаться по свету за Джоном Адамсоном, ведь почти весь свой капитал она пустила на ветер. Осталась только малая часть, предназначавшаяся близнецам, которая была надёжно защищена условиями завещания моей покойной жены. Изабелла попросила у меня крупную сумму. Её положение было крайне сложным: она задолжала денег всем, кто оказался настолько глуп, чтобы внять её мольбам, к тому же кредиторы начали требовать уплаты по счётам. Она совершенно свихнулась, просто не хотела слышать голос разума.

– И вы не дали ей денег, – утвердительно произнёс инспектор.

– Ни единого пенни, – повернулся к нему Крэббс.

Глаза его покраснели, но на лице застыло упрямое и высокомерное выражение.

– Ко мне и после её позорной гибели являлись разные жулики с векселями и долговыми расписками. Но я не первый год на свете живу, инспектор. Однако Филипп каким-то образом раскопал эту историю и рассудил, что его мать решила свести счёты с жизнью из-за моего отказа потворствовать её губительной и постыдной страсти к преследованию мужа. Разговор у нас с ним состоялся крайне неприятный. Перед тем как покинуть Гриффин-холл, он всё так же мелодраматически выкрикнул, что кровь его матери на моих руках и когда-нибудь я отвечу за это. Какова наглость, а? И это после того, как я принял на себя все заботы о близнецах. Мальчик унаследовал от матери склонность к истерии, что для мужчины, я считаю, совершенно недопустимо. Эту дурь из него не смогли выбить даже лучшие педагоги Уиллмилла. Кстати, годы его пребывания в школе обошлись мне в довольно крупную сумму.

– И после этого разговора вы больше не встречались? Филипп Адамсон не искал с вами встречи?

– Нет. И, признаться честно, я не думал, что когда-нибудь увижу его вновь.

– Что же заставило вас пригласить его?

Матиас Крэббс испустил долгий вздох, снова усаживаясь в кресло напротив инспектора. Он с лукавой печалью посмотрел на него и усмехнулся:

– Знаете, инспектор Оливер, вы мне нравитесь. Чем-то даже напоминаете меня в молодости. Понимаете, – о, вы непременно это поймёте, когда придёт срок! – по мере того, чем больше лет остаётся позади, тем меньше времени хочется тратить на обиды и распри. Пригласив всех в Гриффин-холл, я выкинул белый флаг. Приготовив драгоценные дары, я предвкушал благодарность. На деньги от продажи каждого камня можно купить небольшой дом, – доверительно признался Крэббс. – Разве такой дар не стоит благодарности?

На его лице застыло оскорблённое выражение, и инспектор ощутил тревогу. Задетый за живое людской неблагодарностью, Матиас Крэббс тем не менее совершенно не принимал во внимание чувства других людей. Проявилась ли эта душевная глухота с возрастом, или отставной военный всегда был таким, Оливер не знал, но, насколько такой человек мог быть невыносим для окружающих, догадывался.

– Скажите, мистер Крэббс, могу я задать вам несколько вопросов о покойной мисс Белфорт? Сожалею, что вынужден тревожить вас, но это совершенно…