Картина маслом - Андрей Ильин (2018)

— А если я соглашусь, но не стану потом?

— Так я на вас наводочку им брошу. А я это сделать смогу, можете мне поверить, потому что смогу размотать ваш путь отсюда — в неизвестность. Ведь я знаю логику и направление движения. А уж они вцепятся, смею вас уверить.

Пауза. Улыбка. И как плеткой по ушам:

— Кто вцепится?! Кто заказчик?! Имя?! Быстро!

Вздрогнул, сжался испуганно:

— У него нет имени. Это не человек. Вернее, это не один человек. Это группа людей…

Ну вот и славно…

Теперь можно послушать, потому что приятно слушать умных и хорошо информированных людей.

Лучше тебя информированных…

* * *

— Это не человек… Это группа людей. Их много по всему миру. Они занимаются куплей-продажей шедевров живописи, скульптуры, антиквариата. Всего того, что было создано когда-то в единственном экземпляре. Вы знаете, что торговля картинами по доходности сопоставима с торговлей оружием?

— Теперь знаю.

— И, конечно, слышали про аукционы. Например, Сотбис?

— Слышал. Участвовать, правда, не приходилось. Только собираюсь.

— Можете не собираться. Там цены нереальные. В прямом смысле. Цены на картины, которые продаются на аукционах, — не ре-аль-ные!

— Как это понять?

— Они завышены в два-три раза. Или даже больше.

— Зачем?

— Чтобы получить прибыль. Человек покупает картину и начинает вкладывать в нее рекламу. В Ван Гога, Дали, Моне — не важно. Выходят статьи, искусствоведы чего-то исследуют, открываются новые, часто скандальные подробности биографий, то есть всячески подогревается интерес к предмету. Это как на базаре, где нужно громче всех кричать, расхваливая свой товар, чтобы привлечь к нему внимание. Естественно, цена картины и автора растет. После чего ее продают вдвое дороже. Ну на какой еще товар, скажите, можно задрать цену вдвое?

Да, тут он, пожалуй, прав. Любой товар — машины, дома, техника — чаще теряют в цене, потому что устаревают морально. А эти чем больше стареют, тем дороже становятся!

— Только покупателей на рынке картин, на серьезном рынке, почти нет.

— А кто же тогда их покупает?

— Люди. Не один. Много. Покупают по квадратным дециметрам, сантиметрам, хоть миллиметрам.

— Разве такое возможно?

— Конечно. Собрались ценители, скинулись капиталами, получили приличную сумму, которую по отдельности никогда бы не наскребли. Посчитали, кто сколько вложил, поделили площадь картины пропорционально вложенным средствам. И… Кто-то владеет пятью квадратными сантиметрами Пикассо, кто оторвал три дециметра. Картина их. А дальше…

— Дальше они вкладываются в рекламу?

— Совершенно верно. А лет через пять — десять продают свое приобретение. Получают прибыль. И вкладываются в новую картину. Но беда в том, что в свободной продаже картин мало. И спрос на них многократно превышает предложение. А в музеях много. И если эти картины бросить в реализацию, то это сулит такие барыши! Ну а что им пылиться в запасниках и на стенах — деньги должны работать! Таким образом, формируется заказ. А там, где есть заказ, — есть предложение. Так создается рынок. Учитывая, какими суммами располагают заказчики, вы можете представить масштабы предложений и объемы рынка. И сделать соответствующие выводы. И… следующий логический шаг. Особенно если обратить внимание на события последних лет. Интересно, а события-то тут при чем?

— Торговля всегда идет рядом с политикой. Или направляет ее. Ведь политики тоже люди. И должности должны приносить доход.

И всё равно непонятно.

— Глупо затовариваться в розницу, когда можно взять товар оптом. Когда можно взять всё и сразу! Целые музеи.

— Но музеи охраняют.

— Кто?

— Например, полиция.

— Давайте скажем: в целом их охраняет государство. Пока оно есть. А когда его нет?

— Вы хотите сказать?