Мертвый город - Камилла Стен (2019)

Его спокойный, рассудительный тон каким-то образом помогает мне сдержать истерический смех, и я опускаю руку. Вижу, как Эмми перестает кашлять и сплевывает на землю, а потом выпрямляется.

– Что случилось? – слышу я вопрос, и только спустя мгновение понимаю, что задала его я сама.

– Что случилось? Как они могли взорваться? Машины не взрываются сами по себе!

Я хочу, чтобы кто-нибудь что-то сделал. Обнял меня за плечи, встряхнул, дал мне пощечину. Привел меня в чувство.

Но никто не шевелится. Мы просто стоим там, где остановились, с безвольно опущенными руками, тяжело дышим и таращимся друг на друга.

– Жидкость для розжига огня, – тихо говорит Эмми.

Я гляжу на нее – и вижу, что она уставилась на клубы дыма, по-прежнему поднимающиеся над крышами домов.

– Что?

– Жидкость для розжига огня, – повторяет Эмми. – Канистры с ней стояли у нас внутри. Плюс еще канистра бензина для автомобилей. Всё согласно списку.

Точно.

– Кто-то, скорее всего, поджег их. Другого объяснения просто не существует.

Мы переглядываемся между собой, как происходит порой, когда у нескольких человек одновременно возникает одна и та же мысль. Я смотрю на Роберта и на Макса. Последний говорит:

– Эмми была со мной.

А Роберт сразу же добавляет:

– Я находился с Алис.

– Это не был кто-либо из нас, – включается в разговор Эмми. – Это не мог быть кто-то из нас четверых.

– Туне.

Это говорит Макс.

Я вперилась в него взглядом, от испуга и удивления мне становится немного не по себе.

– Макс… – начинаю я.

– Алис, послушай. Они имеют право знать.

Он не может подразумевать то, на что сейчас намекает.

Но, судя по морщинам вокруг рта и на лбу, Макс все равно так считает. И мне явно не удастся заставить его молчать.

– Знать что? – спрашивает Эмми резко.

Макс медлит с ответом и смотрит на меня. Его лицо напряжено. Когда он поворачивается к Эмми, я уже понимаю, что сейчас будет.

– Мать Туне – тот самый ребенок, найденный в школе, – говорит он ей. – Так она и Алис познакомились. Алис нашла ее два года назад, занимаясь сбором данных для фильма.

– Это правда? – спрашивает Эмми негромко, но резко.

– Вам необязательно было это знать, – отвечаю я. – Туне не хотела ничего говорить, и я пошла ей навстречу. Она сама должна была рассказать об этом.

– Но это еще не всё, чем ты не поделилась, – говорит Макс.

В воздухе висит резкий смешанный запах дыма, сажи и горелой резины. От него слезятся глаза. Он пропитывает одежду, лезет в нос.

– Макс, пожалуйста, – чуть ли не молю я.

– Я видел таблетки, – говорит он.

Я не узнаю его. Макса, моего Макса, друга… Который всегда мог рассмешить меня, в любой момент был готов сходить за пивом, слушать мои бредни, болтать в ответ всякий вздор… Который прикрывал мне спину в любой ситуации…

Такое впечатление, словно Макс наслаждается происходящим. Он же видит, в каком я состоянии. Что готова расплакаться. Похоже, он был серьезен, когда сказал, что, по его мнению, они должны всё знать…

Пожалуй, он прав.

– Я видел их в вашей палатке, – продолжает Макс. – В несессере, когда брал у вас зубную пасту. Пароксетин и абилифай.

Он делает паузу и добавляет еще более мрачным тоном:

– Абилифай используют при психозах. Правильно? Во всяком случае, так было написано на упаковке.

Я не отвечаю. Тогда Макс подытоживает, ставя меня в еще более сложное положение:

– Туне страдает психозом.

Я качаю головой.

– Это не так, – моргаю, стараясь остановить рвущиеся наружу слезы. – У нее был всего лишь один эпизод, уже больше года назад. Она не психопатка и не опасна. Да, у нее депрессия и когда-то был психоз, но это же не все время… Сейчас Туне чувствует себя гораздо лучше. Она не хотела, чтобы кто-либо знал это, и я не имела права рассказывать… Пока она принимает свои лекарства…