Мертвый город - Камилла Стен (2019)

Я не хочу оставаться с Максом, поэтому мои ноги сами несут меня вслед за ней. Автофургон не выглядит угрожающе – скорее напоминает раненое животное, прилегшее на бок передохнуть. Из-за узких оплавившихся шин он кажется скорее творением природы, нежели человека.

– Я не знаю, как нам забраться внутрь, – серьезно говорит Эмми.

Я понимаю, что она имеет в виду. Микроавтобус стоял задом к другому автомобилю, и двери грузового отсека пострадали от взрыва сильнее всего. Они серьезно помяты, и я сомневаюсь, что нам удастся их открыть.

– Могу попробовать, – предлагаю я тем не менее. – Если не получится отсюда, попытаюсь забраться через дверь со стороны водительского сиденья. – Она сейчас находится сверху.

Я думала, Эмми начнет протестовать, но она просто кивает.

Осторожно дотягиваюсь до дверной ручки. Ее покоробило от температуры, она изогнулась и оплавилась. Пытаюсь потянуть за нее, но она не поддается.

– О’кей, – говорю я Эмми. Этим и ограничиваюсь: большего не требуется.

Огибаю машину и подхожу к ее передней части. Дверь находится выше, чем я думала. У меня нет ни единого шанса добраться до нее самостоятельно.

Оборачиваюсь посмотреть, нет ли рядом чего-то, на что я смогла бы встать, но Эмми уже схватила наполовину обуглившуюся автопокрышку и начинает тащить ее ко мне. Подойдя, ставит свою ношу набок и протягивает мне руку, предлагая опереться на нее.

– Спасибо, – говорю я и смотрю ей в глаза на несколько секунд дольше, чем требовалось. Я делаю это ненамеренно.

Я не знаю, что мы можем сказать друг другу.

Потом ставлю ногу на остатки покрышки и подтягиваюсь вверх. Едва не теряю равновесие, но мне удается ухватиться за что-то, прежде чем я успеваю упасть, а затем вцепиться в ручку водительской двери. Подтягиваюсь выше и одновременно отталкиваюсь ногами от покрышки. Гладкий закоптелый бок машины пачкает мою одежду, но мне все равно удается взобраться наверх – отчасти за счет адреналина в крови, от которого у меня потом еще какое-то время слегка кружится голова.

Устраиваюсь поудобнее и дергаю дверь. Она кажется на удивление тяжелой – ведь собственный вес тянет ее вниз, – но не перекосилась в раме, и двумя руками я поднимаю ее настолько высоко, что это позволяет мне пролезть на водительское место.

Внутри у меня создается впечатление, что я нахожусь в каком-то аттракционе для взрослых – где обычная, хорошо знакомая обстановка повернута на девяносто градусов. Все расположено черт знает где, дверь с окном сместилась вверх, а всякий хлам дождем осыпался вниз и валяется теперь по всему салону. Я вижу старые огрызки карандашей и кофейную чашку, приземлившиеся на дверь с пассажирской стороны. Туда же улетели бумаги, принесенные мною из церкви. После секундного колебания я как можно осторожнее складываю их и засовываю в просторный задний карман.

Проход в грузовой отсек наглухо заблокирован. Что-то попало в промежуток между сиденьями и застряло там, перекрыв путь. Вроде это штатив камеры или что-то подобное…

Неужели это все, что осталось от моей мечты?

Нет, нельзя так думать. Нельзя позволять отчаянию брать верх над собой. За ним придет страх. А потом – стыд, ужас…

Надо сфокусироваться на том, что необходимо сделать. Расположиться спиной к приборной панели, просунуть ноги внутрь и попытаться как можно сильнее надавить ими на заблокировавшую проход железку. В какое-то мгновение мне кажется, что мои мышцы не выдержат и сдадутся, на лбу выступают капельки пота – но затем внезапно, за долю секунды, преграда уступает, и весь находящийся сзади хлам обрушивается вниз. Это сопровождается ужасным грохотом, и я инстинктивно сжимаюсь в клубок и закрываю голову руками.

– Алис! – слышу снаружи взволнованный возглас Эмми.

– Со мной все нормально! – ору я в ответ, удивляясь ее реакции. Судя по тому, как она зыркала на меня раньше, ее больше устроило бы, если б я погибла под обломками.