Мертвый город - Камилла Стен (2019)

Но однажды, несколько дней назад, она пришла домой, а Стаффан сидел за кухонным столом и ждал ее. По его словам, он хотел поговорить с ней. Его глаза блестели, но она не почувствовала запах алкоголя и сначала испытала облегчение. Решила, что он наконец взял себя в руки, поняв, как далеко все зашло.

Эльзе становится немного не по себе, когда она вспоминает о том, как в ней зародилась надежда. Она сидела напротив него на кухне, сжав ладони в кулаки. Царила жара, нежданно напомнившая о себе в конце лета.

Когда он заявил ей, что с этим пора кончать, Эльза на полном серьезе согласилась с ним. Даже открыла рот, собираясь сказать, что им надо будет попытаться как-то образумить Айну, однако Стаффан перебил ее, прежде чем она успела произнести хоть слово.

– Ты должна обуздать себя и перестать мешать пастору, – заявил он ей. – Люди начали говорить всякое… Хватит уже.

В то мгновение ее сердце словно разорвалось. А муж смотрел на нее пустыми злыми глазами.

В следующий вечер он вообще не пришел домой.

А когда их обычные вечерние песнопения снова разрушили тишину над Сильверщерном, Эльзе показалось, что среди прочих она узнала голос Стаффана, хотя это, конечно, было абсолютно невозможно.

«Их мессы начали проходить в старой»

Хлопает входная дверь, и рука опять замирает над письмом.

– Стаффан? – спрашивает Эльза, превозмогая страх, почти шепотом.

Она слышит шаги в доме. Поднимается со стула, быстро хватает письмо со стола и торопливо озирается по сторонам в поисках места, куда бы ей спрятать его. Затем открывает платяной шкаф и сует его в ящик с трусами. Как раз успевает закрыть дверцы, когда слышит, как кто-то зовет ее по имени.

Эльза на несколько шагов отходит от гардероба. Дверь спальни открывается.

Это Дагни.

Ее лицо блестит от пота, волосы растрепаны, в руках шляпа. Туфли пыльные; выглядит она так, словно бежала.

– Эльза, – говорит Дагни хриплым, дрожащим от напряжения голосом. – Биргитта… Ты должна идти.

Сейчас

Я медленно пробуждаюсь; мое сознание еще затуманено сном. Затем сажусь и оглядываюсь. Утро, наверное, уже подходит к концу – судя по тому, как греет солнце, время, пожалуй, где-то десять или половина одиннадцатого. День явно обещает быть красивым; уже сейчас, благодаря солнечным лучам, освещающим внутреннее убранство церкви, мне кажется, что я нахожусь в каком-то волшебном мире, несмотря на пыль и грязь, толстым слоем покрывающие ее сложенный из квадратных сланцевых плит пол.

Боже… Я, наверное, заснула… на посту! Вместо того, чтобы охранять покой остальных! Выходит, даже с таким заданием я не в состоянии справиться нормально.

К счастью, никто из них, похоже, еще не проснулся и не увидел мой позор…

Я хлопаю глазами и зеваю, прикрывая рот тыльной стороной ладони. Кое-какие из моих бумаг упали на пол; я наклоняюсь и торопливо собираю их в небольшую кучку. Внутри царит тишина и спокойствие, костер давно погас, а мои товарищи по-прежнему погружены в глубокий сон. В душу вносит смятение лишь фигура Христа, зло глядящего на меня со стороны алтаря.

Приглядевшись к другим, я вздрагиваю. У Роберта открыты глаза.

– Я не хочу никого будить, – говорит он так тихо, что мне чуть ли не приходится читать по губам.

Роберт садится, осторожно освобождается от вытянутой руки Эмми и встает.

– Вода есть? – спрашивает он меня.

Бросаю виноватый взгляд на стоящую рядом со скамейкой пустую бутылку и качаю головой.

– Извини. Я выпила остатки ночью.

Он кивает.

– С самого начала было ясно, что на четверых ее толком не хватит.

– Мы можем незаметно выбраться отсюда и принести больше, – шепчу я ему. – До реки ведь рукой подать. Я хотела сделать это сама, но не хочется идти одной.