Вдребезги - Юлия Резник (2020)

— Как ты думаешь, твои родители… они нескоро вернутся?

— Если Дамир не запросится к тебе, думаю, они проведут с ним весь день. А что?

Я не могу этого объяснить. Мне не хватает смелости. Поэтому я говорю совсем не то, что планировала.

— Он может рассказать им о Гураме.

— Они не станут расспрашивать.

— Я знаю, но он ребенок… И у него не отшибло память.

— Считаешь, я поторопил события, назвав его своим сыном?

— Нет. Он слишком маленький. И ничего не понимает. Лучше так. А потом… все другое забудется.

— Что-то подсказывает мне, что ты не к этому вела наш разговор.

Молчу. Терзаю зубами губы, пока он не прекращает это все одним движением. Просто высвобождает свою ладонь, поднимает ее вверх и мягко касается пальцами рта.

— Можносегоднявсебудетдлятебя? — выдаю я скороговоркой, иначе мне просто не хватит смелости.

— Для меня?

— Да. Я хочу… чтобы тебе было хорошо.

— Мне хорошо с тобой.

— Но будет лучше, если ты не будешь каждый раз думать…

Не договариваю. Но Тимур понимает меня без слов. Ему будет лучше, когда он перестанет думать о моем удовольствии и перестанет себя сдерживать. Знаю, что секс — это не решение наших проблем. Но Тимур был так добр ко мне, так заботлив, что мне хочется отплатить ему хоть чем-то. Нерешительно касаюсь резинки на его штанах-карго и медленно поднимаю взгляд вверх. Я знаю, что ему сложно переступить через себя. Наверняка он из тех любовников, от которых женщины пищат в постели, и, когда этого не происходит, Тимур, невольно начинает думать, что дело в нем. Каким бы он ни был самоуверенным.

— Ты ни в чем не виноват. Я хочу, чтобы ты понимал это. — Он хмурится и смотрит на меня упрямо. Облизываю губы. Веду пальцами вверх по его лицу, разглаживаю тревожные складочки. — Мне будет хорошо, если хорошо будет тебе.

Задираю футболку. Провожу вверх по мышцам пресса. Очерчиваю кубики, выступы и впадинки, и дальше вверх по безволосой груди. Чувствую, как он расслабляется. Медленно, будто заставляя себя сделать это усилием воли. Помогает мне стащить футболку через голову и небрежно отбрасывает ту в сторону. Обхожу Тимура по кругу. Касаюсь, как, наверное, Микеланджело касался своего Давида. Щедро делюсь дрожью, сконцентрированной на кончиках пальцев. Захожу за спину. Касаюсь губами лунки позвоночника, будто пробуя на вкус, веду языком вниз. Он шипит, и я настороженно замираю, прижавшись лбом между его лопаток. Меня слегка потряхивает, потому что никогда раньше я такого не делала. Не ласкала мужчину так. Никому из них это не было нужно, а уж мне — так и подавно.

— Продолжай, — сипит он. — Почему остановилась?

Требовательный. Жадный. Ненасытный. Как и любой мужчина. Но в то же время я знаю, каким заботливым, каким щедрым он может быть, и осознание этого все для меня меняет.