Неземная - Синтия Хэнд (2020)

– Нам пора, – вмешиваюсь я, так как понимаю, что она пытается сложить вместе кусочки моего видения и при этом может испугать Кристиана.

– Вы так чудесно смотритесь вместе, – восхищается мама. – Можно я вас сфотографирую?

– Конечно, – соглашается Кристиан.

Она бежит в свой кабинет за фотоаппаратом. А мы молча ждем ее. От него так потрясающе пахнет – приятная смесь мыла, одеколона и чего-то свойственного только ему. «Феромоны, – думаю я. – Но как бы там ни было, это больше, чем просто химия».

Я улыбаюсь ему.

– Спасибо, что так терпеливо ко всему относишься. Ты же знаешь, какими бывают мамы.

Он не отвечает, и на мгновение я задаюсь вопросом, получится ли у нас сегодня улучшить отношения. Потом мама возвращается, и мы встаем у двери, чтобы она нас сфотографировала. Кристиан заводит руку мне за спину, едва касаясь поясницы. По моему телу пробегает легкая дрожь. Каждый раз, когда мы соприкасаемся, между нами что-то происходит. У меня нет этому объяснения, но в такие моменты я чувствую себя сильной и слабой одновременно. Чувствую, как кровь струится по венам, а воздух наполняет и опустошает легкие. Будто мое тело признает его. Не знаю, что это означает, но мне это нравится.

– Ой, я совсем забыла, – восклицаю я, когда вспышка гаснет. – Я же купила тебе бутоньерку.

И убегаю на кухню, чтобы достать ее из холодильника.

– Вот она, – вернувшись, говорю я.

А затем подхожу к нему, чтобы приколоть бутоньерку – белую розу в окружении зелени – к лацкану его смокинга, но случайно укалываю себя иголкой.

– Ох, – вздрогнув, вздыхает он, будто булавка вонзилась в его палец, а не в мой.

Я приподнимаю руку и смотрю на появившуюся каплю крови.

Кристиан обхватывает ее ладонью и так внимательно рассматривает, что у меня перехватывает дыхание.

К такому обхождению можно привыкнуть.

– Как думаешь, выживешь? – спрашивает он, встречаясь со мной взглядом.

И мне приходится закрыть глаза, чтобы успокоить сбившееся дыхание.

– Думаю, да. Кровь уже остановилась.

Я забираю у мамы салфетку и, прижав к пальцу, стараюсь не задеть платье.

– Давай попробуем еще раз, – говорю я и склоняюсь чуть ниже.

Пока я пристегиваю бутоньерку, наше дыхание смешивается. И на меня накатывают те же ощущения, что и на горнолыжном склоне, когда мы лежали в снегу на расстоянии вдоха. Словно стоит мне чуть податься вперед, и мы поцелуемся на глазах у мамы. Я быстро отступаю назад, осознавая, что сегодня вечером все пройдет либо очень хорошо, либо очень плохо.

– Спасибо, – посмотрев на лацкан пиджака, благодарит он. – Я купил тебе цветочный браслет, но он остался в пикапе. – Кристиан поворачивается к маме. – Было приятно познакомиться, миссис Гарднер.

– Пожалуйста, зови меня Мэгги.

Он сосредоточенно кивает.

– Вернись домой до полуночи, – добавляет она.

Я удивленно смотрю на нее. Что за требование? Танцы закончатся лишь в полночь.

– Пойдем? – спрашивает Кристиан, прежде чем я успеваю придумать разумный аргумент.

Он протягивает мне руку, и я кладу сверху ладонь.

– Конечно, – отвечаю я, а потом мы выходим из дома.

У дверей художественного музея Джексона, где проходят танцы, девочкам вручают изящные лавровые венки, листья которых окрашены серебристой краской, а мальчикам – длинные белые полосы ткани, чтобы они перекинули их через плечо и носили как тогу. Теперь мы официально выглядим как древние греки, и нам разрешают войти в вестибюль, где уже вовсю веселятся одноклассники.

– Может, сначала сфотографируемся? – спрашивает Кристиан. – Там не очень большая очередь.

– Давай.