Преступления прошлого - Кейт Аткинсон (2010)

Джексон раздумывал, способен ли убить Джози. Эрудирован в этом вопросе он был лучше многих — знал все возможные способы. Но загвоздка не в том, как убить, а в том, как остаться безнаказанным. Он не стал бы сидеть полдня с топором на коленях. Как там поется в песенке про Лиззи Борден?[106] «Лиззи хвать за рукоять, сорок раз прибила мать». Если бы он убил Джози, это было бы «предумышленное хладнокровное убийство»: пожар, взрывчатка, огнестрельное оружие.

Предпочтительнее снайперская винтовка Л96-А1 с оптическим прицелом «Шмидт и Бендер», чтобы можно было находиться как можно дальше, — он не смог бы убить ее с близкого расстояния, задушить или зарезать, не смог бы стоять рядом и смотреть, как ее неверное сердце перестает прокачивать кровь, как гаснут ее глаза. Яд тоже не пойдет. Яд — удел психопатов и сумасшедших викторианок. Действительно ли его хотели ограбить прошлым вечером? У него ничего не пропало: бумажник, часы, машина — все на месте, но опять же он ведь врезал тому парню прежде, чем тот смог что-нибудь взять. По опыту Джексона, уличные грабители обычно не пытаются раскроить жертве череп. «Тут много всякого сброда ошивается, сэр», — прокомментировал констебль («детектив Лаутер, сэр»), который брал у него показания. Полиция прислала детектива, хотя в таких случаях обычно ограничивались участковым. Джексон полагал, что должен быть польщен. Он помнил детектива Лаутера, когда тот еще был рьяным новобранцем. «В этом районе сейчас всплеск ограблений, инспектор», — сказал Лаутер. «Я теперь просто мистер Броуди», — сказал Джексон. Забавно, он никогда не был «мистером Броуди» — в шестнадцать он пошел в армию, а до того был просто Джексоном и иногда «Броуди!», если учителем был мужчина. Потом он стал «рядовым Броуди» и так далее вверх по званиям, пока не демобилизовался и не начал заново «констеблем Броуди». Он до сих пор не разобрался, нравится ли ему быть «просто мистером Броуди».

«У вас есть враги, сэр?» — с надеждой спросил детектив Лаутер. «Да нет вроде», — ответил Джексон. Разве что все знакомые.

У Джексона уже рубашка прилипла к спине. Слишком жарко, чтобы сидеть в офисе.

— Я не знаю, что ее спровоцировало, — сказала Ширли. — Она просто обезумела.

Всегда есть причина. Защита могла бы использовать кучу доводов: приступы психоза, недостаток сна, подавленность из-за ребенка, трудное детство, самозащита (как насчет синяков у нее на лице?).

— В суде, — заметил Джексон, — Мишель сказала, что Кит разбудил ребенка. «Она спала, а Кит разбудил ее» — из всего, что она сказала, это больше всего напоминает мотив.

Джексон мог себе представить, какое впечатление это произвело на судью. С таким же успехом она могла просто признать себя виновной. Мишель Флетчер не сбежала и ничего не выдумала, она просто ждала, пока ее найдут. Найдет собственная сестра.

Если Мишель отбыла две трети срока, то, получается, она вышла на свободу в восемьдесят девятом, в двадцать восемь лет. Столько же было бы сейчас Лоре Уайр, останься она в живых. Джексон готов был поспорить, что Мишель была образцовой заключенной, к восемьдесят пятому — в открытой тюрьме, наверняка наверстывала с экзаменами, чтобы начать «новую жизнь», когда освободится. Как Джози. Начать все с нуля, стереть прошлое. Чем сейчас занимается Мишель? Ширли Моррисон, само собой, не знала. За этим она сюда и пришла.