Светила - Элеанор Каттон (2015)

Клинч остался разочарован. Он-то надеялся, что Гаскуан задержится еще на минутку – ну хотя бы до тех пор, пока слуга не вернется с обеда, – и обговорит дело со всех сторон. Клинч всегда огорчался, обрывая разговор на не самой вежливой ноте, и, по правде сказать, он в самом деле хотел обсудить вопрос Анниного долга с Гаскуаном, пусть поначалу и воспринял его вмешательство в штыки. Накануне он вовсе не собирался искать ссоры с Анной. Но она солгала ему – сказала, что у нее ни шиллинга за душой, в то время как у нее в платья зашиты сотни и даже тысячи! Наряды по-прежнему висели в гардеробе; Клинч время от времени проверял, на месте ли ценный металл. Так с какой стати ему оплачивать ее ежедневные расходы, если у девицы есть доступ к такому баснословному богатству? С какой стати ему утешать ее в беде, когда она в заговоре против него же и лжет ему в лицо? За месяцы вынужденного молчания он разобиделся не на шутку, а горечь обиды в одночасье переродилась в озлобленность.

Клинч шагнул вперед и даже протянул руку, рассчитывая задержать Гаскуана. Ему хотелось умолять гостя не уходить: внезапно ему отчаянно опротивело одиночество. Но какую причину привести, чтобы убедить Гаскуана остаться?

– А вы, собственно, куда направляетесь? – поинтересовался Клинч, пытаясь выиграть время.

Вопрос Гаскуана покоробил. Жить на фронтире – это ж тоска зеленая! От любого ждут, что он поделится всеми подробностями своей частной жизни; то ли дело Париж или Лондон, где на каждом углу можешь позволить себе роскошь оставаться чужим всем и каждому, где ты в самом деле наедине сам с собою.

– У меня важная встреча, – коротко бросил он.

– Встреча? А с кем? Что у вас за дела такие?

Гаскуан вздохнул. Как его утомляли подобные расспросы! Клинч глядел хмуро, как будто досадовал, что гость уходит! С чего бы, они ж и познакомились каких-то десять минут назад!

– Мы тут с одной дамой договорились пойти шляпки посмотреть, – отвечал он.

Истинный лунный узел в Деве

Глава, в которой Цю Луна трижды прерывают; Чарли Фрост стоит на своем, а Су Юншэн, ко всеобщему удивлению, называет подозреваемого.

В тот самый момент, когда Гаскуан, распрощавшись с Эдгаром Клинчем, довольно неучтиво хлопнул парадной дверью «Гридирона», Дик Мэннеринг и Чарли Фрост как раз сходили с парома на каменистый берег в Каньере. Комиссионер Харальд Нильссен стремительно приближался к тому же месту пешком; он только что миновал деревянный указатель, сообщающий, что до поселения осталось полмили; разом воодушевившись, он резко ускорил шаг, не забывая, впрочем, сбивать тростью мокрую траву вдоль обочины. Все трое, конечно же, направлялись в каньерский Чайнатаун, дабы побеседовать по душам с китайским златокузнецом Цю Луном – которого в этот самый момент застало врасплох (как вскорости застанет врасплох еще раз) появление совершенно нежданного гостя.

Название «Чайнатаун», присвоенное небольшому скоплению палаток и сложенных из камня лачуг в нескольких сотнях ярдов вверх по реке от каньерских участков, не вполне соответствовало истине: ведь, хотя почти все здешние жители происходили из провинции Гуандун и по большей части из Гуанчжоу, все вместе взятые они едва ли составляли целый город – на тот момент в так называемом Чайнатауне жило только пятнадцать китайцев. В этом крохотном поселеньице дом Цю Луна выделялся статной трубой из шамотной глины. Кирпичная печка, от которой отходила труба, была сконструирована как миниатюрный кузнечный горн, оснащенный чугунным тиглем и выступающей глиняной полкой, и стояла посреди единственной комнаты; на этой-то полке Цю Лун спал ночами, согреваясь на кирпичах, что все еще удерживали в себе тепло дневной плавки. Когда он плавил недельную выработку руды, он клал в топку древесный уголь: ведь, при всей его дороговизне, пылал он жарче кокса. Однако сегодня тигель и кузнечные мехи оставались не у дел, а в топке, сложенные решеткой, медленно горели дрова.