Светила - Элеанор Каттон (2015)

Летом 1854 года Карвер вернулся в Гуанчжоу после нескольких месяцев отсутствия и сообщил А-Су – которому к тому моменту уже было под тридцать, – что соглашение их в итоге подходит к концу. Мечта всей его жизни – стать однажды капитаном торгового судна – наконец-то исполнилась: «Дент и К°» вводили торговый рейс до Сиднея и к золотым приискам Виктории, и Карвер-старший специально для сына зафрахтовал великолепный клипер «Палмерстон». Завидное продвижение по службе, что и говорить; от такой возможности не отказываются. Так что Карвер пришел попрощаться с семьей Су и с целой эпохой своей жизни.

А-Су с грустью выслушал прощальное слово Карвера. К тому времени мать его уже умерла, а на смену «опиумным войнам» пришло восстание в Гуанчжоу – то самое, кровопролитное и жестокое: оно предвещало новую войну и, вероятно, даже падение империи. В воздухе веяло переменами. Как только Карвер уедет, склад продадут и связь с «Дент и К°» окажется разорвана, А-Су навеки расстанется с прежней жизнью. Под влиянием внезапного порыва он взмолился, чтобы его взяли с собою. Он попытает счастья на золотых приисках Виктории, куда уже отплыли столь многие его соотечественники; может, он там построит для себя новую жизнь; у них получилось, получится и у него. В Китае для него ничего не осталось.

Карвер согласился без особого восторга. Пожалуй, А-Су и впрямь может поехать, хотя ему придется самому заплатить за билет и постараться не попадаться никому на глаза. «Палмерстону» предстоит сделать остановку в Сиднее: он простоит две недели на погрузке-разгрузке в Порт-Джексоне[59], прежде чем отправиться дальше, в Мельбурн на юге; в течение этих двух недель пусть А-Су занимает себя сам и никоим образом Карверу – отныне и впредь именуемому «капитаном» – не докучает. Когда же «Палмерстон» причалит в Порт-Филлипе, они полюбовно разойдутся в разные стороны, как чужие друг другу люди, ничего друг от друга не требуя и ничем друг другу не обязанные; и никогда уже больше не встретятся. А-Су согласился. Во внезапном лихорадочном угаре он избавился от того немногого, что ему принадлежало, обменял свои жалкие сбережения на фунты и купил стандартный билет в каюту самого высокого класса, что Карвер соглашался позволить ему занять (то есть третьего). Как вскоре выяснилось, на этом судне А-Су был единственным пассажиром.

Плавание до Сиднея прошло без каких бы то ни было происшествий; оглядываясь назад, А-Су вспоминал путешествие лишь как недвижную, тошнотворную пелену тумана, что постепенно редела и отступала, точно приступ мигрени. Когда же корабль начал свой долгий, неспешный заход в широкую, понижающуюся глотку гавани, А-Су, ослабевший, изголодавшийся за многие недели на море, с трудом сполз с койки и выкарабкался на среднюю палубу. Качество света показалось ему очень странным: в Китае свет был иным – тусклее, белее и чище. Австралийский свет сиял желтизной, и яркость его словно бы загустела, как если бы солнце всегда балансировало на грани заката, даже поутру или в полдень.

Причалив в гавани Дарлинг, капитан корабля не задержался ни на минуту, чтобы ноги, привыкшие к морской качке, вспомнили, как ступать ровно и устойчиво; он сбежал по трапу «Палмерстона», зашагал вдоль набережной и, ни разу не обернувшись, нырнул в портовый бордель. Его команда поспешала следом за капитаном; так что очень скоро А-Су остался в полном одиночестве. Он сошел с судна, мысленно взял на заметку местоположение стоянки и торопливо зашагал прочь от моря, наивно решив поближе познакомиться со страной, в которой ему предстоит жить.