Светила - Элеанор Каттон (2015)

В груди его словно забрезжила заря – заплескался жидкий свет. По всему телу разлилось безмятежное спокойствие. Боль в голове и в теле вытекла наружу внезапно и легко – так вода сочится сквозь шелковый платок. Опиум, подумал он отрешенно. Опиум. Потрясающе. Снадобье – потрясающее. Это просто чудо, это исцеление. Женщина вновь подала ему трубку, и он жадно глотнул из нее – так нищий тянет к губам ложку. А-Су не помнил, как потерял сознание, но, когда он снова открыл глаза, стоял белый день, а буфетчицы рядом не было. Он лежал, втиснутый между двумя коробками с мусором на заднем дворе, укрытый одеялом, – второе одеяло подложили ему под щеку. Кто-то – вероятно, буфетчица? – оттащил его сюда. Или, может, он сам дошел? А-Су не помнил. Голова раскалывалась от боли, грудная клетка снова невыносимо ныла. Из здания доносился плеск воды и звяканье ножей.

И тут он вспомнил про пакетик с опиумом, спрятанный в чайной коробке. «Дент и К°» оплачивали свои товары опиумом – ведь у Британии серебра больше не было, а в золоте Китай не нуждался. Как он мог быть таким идиотом? Фрэнсис Карвер контрабандой переправлял наркотик в Китай, используя семейный склад Су как канал связи. Фрэнсис Карвер предал его отца. Фрэнсис Карвер отвернулся от него и прикинулся, будто не понимает его криков. А-Су лежал на боку, не двигаясь, в узком переулке. В груди его зрела беспощадная решимость.

На протяжении всей следующей недели женщина с выступающими зубами приносила ему поесть-попить и успокаивала снадобьем. Днем она несколько раз забегала его проведать, всегда под каким-нибудь предлогом: то свинью покормить, то выплеснуть воду из-под грязной посуды, то постиранное белье развесить на веревке; с наступлением темноты она приходила с трубкой и давала ему покурить, пока боль не утихала и он не засыпал. Она ухаживала за своим подопечным молча, и А-Су тоже не произносил ни слова – просто глядел на нее и любопытствовал про себя. Однажды ночью она пришла с подбитым глазом. Он потянулся потрогать, но она нахмурилась и отвернулась.

Спустя несколько дней А-Су сумел подняться на ноги, хотя все тело отчаянно болело, а через неделю уже мог медленно передвигаться по двору. Он знал, что «Палмерстон» встал на стоянку в Сиднее всего на две недели; вскоре корабль пойдет к золотым приискам Виктории на юге. А-Су уже не стремился плыть дальше, в Мельбурн. Ему хотелось одного: свести счеты с Карвером прежде, чем клипер снимется с якоря.

С тех пор как «Палмерстон» пришвартовался у причала, Карвер не провел на борту ни одной ночи; ночевал он в портовом борделе, у медноволосой женщины. Каждый вечер А-Су наблюдал его приход: видел, как тот вышагивает вдоль набережной, размахивая руками, и фалды развеваются за его спиной. Покидал он бордель уже после полудня; медноволосая женщина частенько провожала его до задней двери, чтобы попрощаться наедине. Дважды А-Су видел, как эта парочка прогуливалась в порту, когда солнце давно село. По разговору судя, они были на короткой ноге. Прислушиваясь к собеседнику, каждый норовил придвинуться как можно ближе, а рука женщины неизменно покоилась на сгибе локтя мужчины, легонько его пожимая.