Светила - Элеанор Каттон (2015)

– Мне отведена роль в спектакле. Я буду сидеть на подушке и притворяться статуей. – Прозвучало это глупостью несусветной даже для А-Су, и он поторопился объяснить: – Это что-то вроде театра. Мне заплатят за участие.

– Заплатят?

– Да, как артисту.

А-Цю смерил его взглядом:

– А что, если эта женщина Гринуэй по-прежнему в сговоре с Фрэнсисом Карвером? Они же когда-то были любовниками. Может, она уже послала ему весточку о том, что ты будешь на сегодняшнем празднике.

– Карвер в море.

– Даже если и так, она известит его, как только сможет.

– Когда это произойдет, я буду готов.

– И как же это ты будешь готов?

– Я буду готов, – упрямо повторил А-Су. – Пока это не важно. Карвер – в море.

– Эта женщина ему предана, а ты поклялся отомстить ему, и она наверняка этого не забыла. Вряд ли она желает тебе добра.

– Я буду настороже.

А-Цю вздохнул. Он встал, отряхнулся – и тут же застыл на месте и резко вдохнул через нос. Шагнул вплотную к А-Су и схватил его за плечи.

– Ты весь пропах этой дрянью! – воскликнул он. – Ты на ногах не стоишь, Су Юншэн. Я чую эту вонь с двадцати шагов!

А-Су, что греха таить, в самом деле завернул по дороге в свою каньерскую курильню выкурить вечернюю трубочку, последствия чего прямо-таки бросались в глаза, но он терпеть не мог, когда его отчитывают. Он рывком высвободился и недовольно буркнул:

– Есть у меня такая слабость, чего уж там.

– Ах, слабость! – вознегодовал А-Цю, сплевывая на землю. – Это не слабость, а лицемерие. Тебе должно быть стыдно.

– Не смей говорить со мной как с ребенком.

– Мужчина-опиоман – все равно что ребенок.

– Значит, я – все равно что ребенок. Не твое дело.

– Очень даже мое дело, если я пойду с тобой сегодня вечером.

– Не нуждаюсь я в твоей защите.

– Если ты и впрямь так считаешь, то очень заблуждаешься, – пожал плечами А-Цю.

– Заблуждаюсь – и при этом лицемер! – с деланым изумлением воскликнул А-Су. – Два оскорбления подряд, а я-то был с тобой неизменно учтив!

– Оскорбления – по заслугам, – отозвался А-Цю. – Ты злоупотребляешь тем самым ядом, который убил твоего отца, и еще смеешь называть себя его защитником! Ты утверждаешь, что твоего отца предали, – и, однако же, сам предаешь его всякий раз, как зажигаешь эту свою лампу!

– Моего отца убил Фрэнсис Карвер, – проговорил А-Су, отпрянув на шаг.

– Твоего отца убил опиум, – отрезал А-Цю. – Ты только посмотри на себя! – (Ибо А-Су споткнулся о корень и едва не упал.) – Отменный из тебя мститель, Су Юншэн, который даже на ногах не в силах устоять!

Вне себя от ярости, А-Су выставил вперед руку, пытаясь удержать равновесие, усилием воли выпрямился – и набросился на А-Цю. Зрачки его были темны и влажны.

– Тебе известна моя история, – проговорил он. – В первый раз мне дали опиум как лекарство. Я не по своей воле его принял. Его власть надо мною сильнее меня.

– У тебя было достаточно времени избавиться от зависимости, – возразил А-Цю. – До суда ты не одну неделю просидел в тюрьме, верно?

– Этого времени недостало, чтобы избавиться от пагубного пристрастия.

– Пристрастия, вот как! – презрительно бросил А-Цю. – Что за жалкое словечко. Неудивительно, что ему не нашлось места в твоем рассказе. Неудивительно, что ты предпочитаешь громкие слова, такие как «честь», и «долг», и «предательство», и «месть».

– Моя история…

– В твоей истории – так, как ты ее рассказываешь, – куда больше места отведено твоим собственным обидам, нежели позору, обрушившемуся на твою семью. Ответь мне вот что, Су Юншэн. Ты собираешься отомстить убийце своего отца – или человеку, который отказался прийти к тебе на помощь у дверей салуна «Белая лошадь»?

– Ты усомнился в моих побуждениях, – потрясенно проговорил А-Су.

– Твои побуждения тебе не принадлежат, – возразил А-Цю. – Они никак не твои! Посмотри на себя. Ты ж на ногах не держишься.