Светила - Элеанор Каттон (2015)

Сэр Вы мой брат хоть мы и незнакомы. У Вашего отца приключился внебрачный ребенок так это я и есть. Я вырос КРОСБИ УЭЛЛСОМ, взял фамилию приходского священника, отца не знал, но знал, что я шлюхин сын. Детство мое прошло в ньюингтонском борделе «ГЕММА». Жил я скромно, как мог, на небольшие средства. Не страдал. Однако ж всегда мечтал поглядеть на отца – просто чтобы знать, как выглядит, голос его услышать. Мои молитвы не остались без ответа: я получил письмо от него самого. Он-де знал обо мне с самого начала. Он писал в преддверии смерти; каялся, что не назовет меня в своем завещании, чтобы не запятнать своего имени, но он вложил в конверт двадцать фунтов и свое благословение. Он не подписался, но я попытал слугу, который принес письмо, и проследил его карету, хотя и наемную, к ГЛЕН-ХАУСУ, дому Вашего отца и Вашему. Я купил пиджак, побрился, доехал на двуколке, но сэр позвонить так и не насмелился. Вернулся домой, весь расстроенный, разнесчастный, и тут сплошал: прочел в корабельных новостях, что юрист АЛАСТЕР ЛОДЕРБЕК отплывает в колонии со следующим приливом.

Я подумал, это мой отец. Я ж не знал, что у него сын есть, и мне и невдомек, что сын может носить то же имя. Этот корабль уже ушел, но я поспел на следующий. Я высадился в Данидине и начал наводить справки, насколько позволяли обстоятельства. Я был на Вашем публичном выступлении – на причале, под дождем, Вам еще начальник порта карманные часы подарил, то-то вы обрадовались. Как я Вас увидел, так сразу понял, что ошибался, и Вы не отец мне, а брат. Я тогда так расстроился, что с Вами и не заговорил, а теперь Вы в Литтелтоне, куда мне плыть не по карману. Сэр, пишу Вам со смиренною просьбой. Отцовские двадцать фунтов я потратил на то, чтоб сюда добраться, и на самое необходимое, и домой мне вернуться не на что. Я продал пиджак, но выручил едва ли половину стоимости, старьевщик никак не верил, что вещь хорошая. У меня за душой лишь несколько пенни осталось. Вы сэр большой человек, сведущий в политике, философии да законах, Вам не обязательно со мною компанию водить, но умоляю Вас о милосердии как доброго христианина, потому как остаюсь неизменно

Ваш брат,

Кросби Уэллс

Ниже был приведен адрес для пересылки – абонентский почтовый ящик в Данидине.

С неистово бьющимся сердцем Мади отложил письмо. Значит, Лодербек приходится братом Кросби Уэллсу. Вот это поворот! Но Лодербек ни словом не обмолвился об этом родстве мировому судье, когда признал, что оказался у смертного одра Кросби Уэллса каких-нибудь полчаса спустя после того, как покойный испустил дух; да и приятелю своему, судовому агенту Томасу Балфуру, ничего не сказал. Что за причина заставила его умолчать о незаконнорожденном брате? Стыд, не иначе? Или что-то другое?

Мади взял пачку писем и перебрался к окну: там было посветлее. Он развернул следующее письмо и придвинул его к стеклу.

Данидин, сентябрь 1852 г.