Против течения - Рогов Борис Григорьевич

Четвертая общага сотрясается от пьяных голосов, разрывающих воздух второго этажа. По коридору стелется табачный дым, как после пожара. Сегодня наша сто тринадцатая празднуют день рождения Сашки Шестакова. Шурик любит петь. Любимая песня — «Варяг». На столе скромно теснятся несколько початых бутылок водки, под столом на полу виднеются пустые. Кроме водки стол украшен портвейном «Агдам», понятно, что этот изысканный напиток только для дам. Жуткая бормотуха, надо отметить, но сладкая и пьётся легко. Жаль, что последствия не предсказуемые. Кроме водки и «Агдама» — простая студенческая закусь. Вареная картошечка, копченая скумбрия и сало с соленьями, привезенные из родительского дома да пара буханок хлеба от которых просто отламываются живописные ноздреватые куски. Водка разливается в разномастные стаканы. Шестакову исполнилось целых двадцать пять лет, жуть какой старый. По этому случаю пару дней назад скидывались в группе по трояку. Что дарить никто не знал, поэтому просто вручили конверт с купюрами. Именинник остался доволен. И по этому поводу решил спеть «Варяга» в четвертый (или уже в пятый?) раз.

— Шурик, кончай уже со своими мареманскими ариями! Ты архитектор или боцманом, блин? — вдруг громко вопрошает Вовка Фефелов. Несмотря на то, что он учится уже на четвертом курсе, с Шестаковым они одногодки, оба отслужили, оба на флоте, поэтому держатся вместе.

— Давай лучше гимн АФ споём! Дайте сюда гитару. — Вова подтягивает струны, прислушивается к звуку расстроенного инструмента, проделывает с ним еще какие-то манипуляции. Наконец, звук его устраивает, и он выдаёт:

Не тронь меня, я гордый, я с архфака [97],

А остальное спроси по сторонам,

Я не Дин Рид и не Эдита Пьеха,

Но всё равно спою сегодня вам.

Одновременно с резкими ударами по струнам гитары, Фефелов обращается к нам, почему-то шёпотом:

— А вы, салаги, не сидите, подхватывайте! В полный голос тут же выдает следующий куплет:

Не так уж страшно то, что нас не так уж много,

Но если глянуть сверху и с небес.

Одна вторая этого всё от бога,

А остальное — дело всё АФ

Мы тверже стали, огнеупорней кварца,

А остальные — это мелочь, не народ,

И верю я, что сам товарищ Бaрзот

За хвастовство меня не упрекнет.

Все говорят про архитектора-студента,

Что он на общем фоне чуть дурной,

А что ж поделать, если семьдесят процентов

Из нас роняли в детстве на пол головой…

— Дружный смех собравшихся за столом студентов, подбадривает исполнителя:

С утра за пивом с трехлитровой банкой,

Хоть ничего не сделано ещё.

И как в войну с гранатами под танки,

Закрыв глаза, мы рвёмся под зачёт.

Внезапно пение прерывает звон. Это Годик стучит вилкой по горлышку бутылки.

— Внимание, друзья! У меня тост! Он пьян, но ещё держится. Все постепенно затихают, ожидая, новый афоризм.

— Александр, мы сидим тут и уже изрядно нализались, поэтому тост будет простой и короткий: — Давайте выпьем за то, чтобы у тебя всё было, а тебе за это ничего не было! Мы все здесь собрались хорошие друзья, давайте будем выпивать!

Звенят сдвинутые стаканы, перестукивают ложки и вилки, над столом висит лёгкий шум. Тут я вспоминаю, что обещал отцу подъехать в эти выходные, чтобы обсудить идею музея шахты. Его бригаде, как заслуженным ветеранам, генералы арбуз выкатили. Наверное, решили к шестидесятилетию Октябрьской Революции засветиться и премий себе под «воспитания будущих поколений», выписать. Надо будет посмотреть, что да как, все исходные собрать, и сюда привезти. Здесь уже со старичками помусолить на предмет, что можно из этого получить. Торопиться не надо. Понедельник меня не будет, кому же мне свои обязанности передать?

— М-м-мужики! — заплетающимся уже языком бормочет Шестаков, — хорошо сидим! Давайте споём! И снова затягивает «Варяга».