Что, если мы утонем - Сара Шпринц (2022)

Сегодня я все ему расскажу. Больше никаких отговорок, никаких оправданий, что я хочу защитить его от суровой правды. Довольно лицемерно винить маму и папу в том, что они не были со мной честны, а самой, по сути, вести себя так же по отношению к Сэму. Все полторы недели, что я провела в Барри, мои мысли крутились вокруг предстоящего разговора. Без сомнений, поговорить с ним нужно при личной встрече, поэтому мне было безумно трудно не разрыдаться и не признаться во всем во время наших регулярных телефонных разговоров на рождественских каникулах. Сэм заслужил, чтобы я рассказала ему все, глядя прямо в глаза, а не пошла по пути наименьшего сопротивления.

Университет возобновил работу на второй неделе января, а в Ванкувере крепко обосновалась зима. Ледяной холод, пробираясь через рукава зимней куртки, пронизывал меня насквозь. Я успевала окоченеть за время короткого пути от остановки до главного входа ванкуверской центральной больницы. Больше всего мне сейчас хотелось перепрыгнуть запланированный на сегодня день в отделении неотложной помощи, чтобы разговор с Сэмом остался позади. Вместо этого мне придется провести с ним день, потому что меня прикрепили к нему на практику. Естественно, он все отрицал, но сложно поверить, что он не приложил руку к моему распределению.

У меня скрутило желудок, когда я увидела его в фойе в окружении других старшекурсников, ожидавших своих подопечных. Я еще ничего не сказала, однако уже опасалась, что он заметит во мне перемену. Я видела его впервые с рождественских каникул, и с каждым шагом в сторону Сэма во мне росла потребность упасть в его объятия и никогда не отпускать.

Сэм сосредоточенно сидел в телефоне и поднял глаза лишь когда я была всего в паре шагов от него. Его лицо просияло. Уже через секунду он заключил меня в объятия.

– Приветик, – сказал Сэм, а я уткнулась лицом ему в грудь.

– Привет, – прошептала я в его куртку, а потом приподняла подбородок, чтобы его поцеловать, – нормально вчера добрался?

– Да, все супер. Как долетела? Все хорошо?

– Теперь да.

Сэм улыбнулся, а ко мне вернулась глухая боль в груди. В его глазах мелькнула обеспокоенность. Я быстро опустила голову и хотела слегка отстраниться, но Сэм крепко держал меня в руках.

– Точно?

Я знала…

– Немного устала. Какие изверги так рано ставят занятия?

Это было правдой, но отнюдь не единственной причиной моего ужасного самочувствия. Сэм слегка нахмурил брови, и я продолжила, прежде чем он успел что-то сказать.

– У тебя после обеда есть немного времени?

– Конечно.

– Хорошо, – я выдавила из себя улыбку.

– Ты уверена, что?..

– Да, – я схватила его за руку. – Сэм, все хорошо. Нам уже нужно заходить, да?

По его лицу было видно, что он не поверил моим словам. Но я была права. Сэм взглянул на настенные часы в фойе больницы и кивнул.

– Готова?

– Насколько это возможно.

– Все будет отлично, гарантирую!

– Ладно, как скажешь.

– Не переживай. – Сэм провел большим пальцем по моей ладони, и я едва сдержалась, чтобы не прикрыть глаза от удовольствия.

Он познакомил меня с коллегами из отделения неотложной помощи, шутил с врачами и санитарами. За те несколько недель, что прошли с момента его распределения, он уже чувствовал себя так уверенно, как будто всю жизнь тут работал. Это было какое-то волшебство, которым, казалось, владел лишь он. Едва надев халат, он сразу вживался в роль, для которой словно был рожден.

Пока Сэм показывал мне процедурный кабинет, приемный покой и радиологическое отделение, я изо всех сил старалась не думать о предстоящем разговоре. В отделении неотложной помощи пока было тихо, и Сэм с ангельским терпением объяснял мне, что нужно делать в чрезвычайной ситуации, прошелся со мной по списку препаратов первой помощи и не скупился на похвалу, когда я задавала уточняющие вопросы.