Сестры - Бернар Миньер (2020)

Одновременно Сервас начал распознавать доминирующие линии в творчестве Ланга. И должен был признать за писателем известный талант в воссоздании мрачной атмосферы и в расстановке декораций, будь то лес или песчаная равнина, будь то сумерки, спускающиеся на холм или на развалины старой фермы. Настоящий театр теней, с его неоспоримым колдовским очарованием. Даже если Ланг и прибегал к избитым клише, он умел сдобрить преснятину таким острым соусом, такой сумасшедшинкой, что по страницам начинал гулять свежий ветер. В конечном итоге получался мир, отданный во власть жестокости, убийств и несчастий, но насыщенность, сила и внутренняя логика его воссоздания были неоспоримы.

Под конец ночи, закрыв последнюю книгу, Мартен был уже на грани полного истощения. Он вместе с Лангом и его персонажами прошел по всем клоакам, где подростки падали жертвами передоза; по роскошным квартирам, где дети убивали родителей, чтобы скорее получить наследство; по узким улочкам, где проституткам заступал дорогу жестокий Ангел Искупления; по лесам; по ночным поездам, где кого-то убивали. Побывал и на острове, где члены некой секты предавались ритуальному каннибализму и поеданию фекалий. И почувствовал, что больше в него не влезет ни одной строчки. Все, с него хватит…

Он отодвинул на другой край постели груду книг и вытянулся. Глаза у него закрывались, сон брал свое.

Последней мыслью было: надо связаться с группой бывших сыщиков на пенсии, к которой, как он знал, принадлежал и Лео Ковальский. С группой, которая на общественных началах занималась нераскрытыми исчезновениями людей, в сотрудничестве с Центральным управлением розыска людей, пропавших по неизвестным обстоятельствам.

Было пять часов утра.

12. Суббота

Пропавшая

Наутро Сервас уже ехал по направлению к Тарну, сначала по шоссе A68, потом, после Граньяга – по № 126. От Камбонле-Лавор он съехал с национального шоссе и свернул на дорогу департаментского значения, которая, то поднимаясь, то спускаясь, петляла между холмов. Пейзаж здесь чем-то напоминал тосканский, с его рощицами, средневековыми городками, прозрачным небом и фермами, спокойно несущими вахту на гребнях холмов. Было 9.45 утра 10 февраля.

До Ковальского он дозвонился не сразу. Наконец ему ответил женский голос:

– Подъезжайте часам к десяти, к кофе. Он как раз вернется с прогулки.

Теперь путь Мартена лежал через небольшую заросшую ложбину. Указатель сообщил, что поблизости находится центр верховой езды, которого не было видно. Сервас обогнул какие-то развалины с полуразрушенными стенами, поднялся вверх и пересек широкий и прямой тракт – все, что осталось от старой римской дороги. Потом, после крутого виража, перед ним открылся просторный пейзаж, с замком, стоящим среди деревьев на макушке холма.

Он проехал мимо новой фермы, где его во все горло облаяла собака, и двинулся по посыпанной гравием аллее. Та привела в небольшой лесок, а когда он выехал оттуда, прямо перед ним оказался просторный дом, окруженный террасами. Интересно, каким образом Ковальскому удалось приобрести такую громадину…

Сыщик-пенсионер дожидался его в конце аллеи, в тенечке под дубом. Сервас с трудом узнал бывшего шефа. Годы не пощадили Лео Ковальского: волосы сильно поредели, рыжая борода стала седой. Выйдя из машины и подойдя к нему, Мартен заметил, что тот сильно похудел. По подсчетам, ему сейчас должно быть семьдесят четыре.

– Мартен, – сказал сыщик на пенсии, – вот уж кого не ожидал…

Зато рукопожатие не утратило былой крепости. Ковальский стиснул ему руку и пристально посмотрел в глаза. И волчий взгляд остался тем же. Ко прошел между двух каменных столбиков, изъеденных непогодами.

– Я следил за твоими подвигами в прессе, – бросил он. – Знал, что из тебя выйдет хороший сыщик. Но чтобы до такой степени…