Город и город - Чайна Мьевилль (2020)

– Вот именно – «ого». «Ого» – это точно. Знаменитая тема, погуглите ее. В общем, когда мы только познакомились, она была закоренелой боудениткой. Мне понравилось то, что она смелая и умная, что у нее свой стиль. Но Орсини – это шутка, понимаете? Мне даже показалось, что она меня разыгрывает.

– Но потом она уже этой темой не занималась?

– Ни один уважающий себя ученый не возьмет к себе аспиранта-боуденита. Я сурово поговорила с ней об этом, когда она пришла ко мне, – но она даже засмеялась, сказала, что все это в прошлом. Как я уже говорила, ее появление стало для меня сюрпризом. Моя работа не столь авангардна, как у нее.

– Фуко и Жижеки вас не привлекают?

– Я, конечно, уважаю их, но…

– Нет ли других, скажем так, теорий, которые она могла выбрать?

– Есть, но она сказала, что ей нужны реальные объекты. Я из тех ученых, которые занимаются артефактами. Мои более философски ориентированные коллеги… ну, в общем, многим из них я бы не доверила стереть грязь с амфоры. – Я рассмеялся. – Наверное, с ее точки зрения это было логично: она стремилась овладеть моими методами работы. Меня это удивило – но и обрадовало тоже. Инспектор, вы же понимаете, что это уникальные предметы?

– Думаю, да. До меня, конечно, доходили слухи.

– Про их волшебные свойства? Ах если бы, если бы. Но все равно – эти раскопки ни с чем нельзя сравнить. В этой материальной культуре вообще невозможно разобраться. В мире нет другого места, где можно выкопать нечто похожее на позднюю, просто прекрасную античность, сложные бронзовые предметы вперемешку с – ну, если честно – с разным добром из неолита. Стратиграфия тут, похоже, вообще не работает. Раньше Бол-Йе-ан приводили как доказательство, опровергающее матрицу Харриса – ошибочно, но легко понять почему. Вот почему Бол-Йе-ан так любят молодые археологи. О нем ходит множество историй, и хотя все они – выдумки, самые разные исследователи по-прежнему мечтают хоть одним глазком взглянуть на раскопки. И все же мне казалось, что Махалия обратилась бы к Дейву. Пусть даже ей бы это и не помогло.

– К Дейву? Боудену? Он жив? Он преподает?

– Жив, конечно. Но даже когда Махалия увлекалась этой темой, она не убедила бы его стать ее руководителем. Бьюсь об заклад, что она уже говорила с ним, когда только начала свои исследования. И что он быстро дал ей от ворот поворот. Он давно от всего отрекся. Спросите его. Орсини – его рок, юношеская выходка, последствия которой преследуют его всю жизнь. С тех пор он не опубликовал ничего стоящего – всю свою карьеру он был «человеком из Орсини». Он сам вам расскажет, если попросите.

– Может, и попрошу. Вы с ним знакомы?

– Он мой коллега. В мире мало археологов, специализирующихся на эпохе, предшествующей Расколу. Он тоже в «Принце Уэльском» – по крайней мере, на полставки. А живет здесь, в Уль-Коме.

Нэнси по нескольку месяцев в году жила в квартире в Уль-Коме, в университетском квартале – «Принц Уэльский» и другие канадские учреждения радостно эксплуатировали тот факт, что США (по причинам, которых теперь стыдятся даже американские правые) бойкотируют Уль-Кому. Поэтому именно Канада с энтузиазмом укрепляла научные и экономические связи с Уль-Комой.