Город и город - Чайна Мьевилль (2020)

Бешель, разумеется, дружил и с Канадой, и с США, но средства, которые они, вместе взятые, вкладывали в наш колеблющийся рынок, не шли ни в какое сравнение с инвестициями Канады в страну, которую они называли «Новым волком». А мы, наверное, были для них уличной дворнягой или тощей крысой. Большинство животных встречаются в обоих городах. Очень сложно доказать, что пугливые холодостойкие ящерицы – как часто утверждалось – живут только в трещинах бешельских домов и погибают, если их экспортировать в Уль-Кому (даже если транспортировать аккуратно, а не швырнуть, как это делают дети). Но, с другой стороны, в Бешеле ящерицы тоже гибнут в неволе. Голуби, мыши, волки, нетопыри живут в обоих городах и могут переходить из одного в другой. Однако по неписаной традиции местных волков – злобных, костлявых существ, давно адаптировавшихся к жизни на городских помойках, – обычно, хотя и бездоказательно, считают бешельскими. Только немногих из них, кто вырос до внушительных размеров и выглядит не очень мерзко, та же традиция приписывает Уль-Коме. Чтобы не переходить эту совершенно ненужную и выдуманную границу между категориями, многие жители Бешеля вообще не говорят о волках.

Я однажды спугнул парочку волков, на редкость неопрятных – бросил в них чем-то, когда они копались в мусоре на моем дворе. Мои соседи были так шокированы этим, как будто я создал пролом.

Большинство улькоманистов, как себя назвала Нэнси, жили на два дома. Она это объясняла с ноткой чувства вины в голосе: она снова и снова повторяла, что это усмешка истории – тот факт, что наиболее «жирные» места для раскопок располагались либо полностью на территории Уль-Комы, либо в пересеченных районах, где значительно преобладала улькомская земля. У «Принца Уэльского» были взаимовыгодные соглашения со многими улькомскими университетами. Дэвид Боуден большую часть года жил в Уль-Коме, а оставшееся время – в Канаде. Сейчас он находился в Уль-Коме. По словам Нэнси, у него было мало учеников и не очень большая преподавательская нагрузка, но я все равно не смог дозвониться по номеру, который она мне дала.

Я немного покопался в Сети и без труда подтвердил значительную часть того, что сообщила Изабель Нэнси. Я нашел страницу с названием диссертации Махалии (они еще не удалили ее имя из Сети и не выложили посвящения ей – но я был уверен, что это лишь вопрос времени). Я нашел список публикаций Нэнси и Дэвида Боудена. В последнем я обнаружил книгу 1975 года, о которой упоминала Нэнси, две статьи примерно того же периода, еще одна статью, опубликованную десять лет спустя, а затем уже по большей части статьи в популярных журналах, частично объединенные в один сборник.

Я нашел сайт fracturedcity.org – главный сайт тех, кто помешан на допплюр-урбаналогии, на Уль-Коме и Бешеле. (Сайт рассматривал их как единый объект для изучения. Это должно было привести в ярость даже самых вежливых жителей обоих городов, но, судя по комментариям на форуме, на сайт часто – хотя и слегка незаконно – заходили люди с обеих сторон.) На сайте обнаружились ссылки на другие сайты; многие их создатели были настолько дерзкими и уверенными в снисходительности или некомпетентности наших и улькомских цензоров, что размещали сайты на серверах с адресами. uq и. zb. Перейдя по ссылкам, я увидел несколько параграфов из «Между городом и городом». От них у меня осталось такое же впечатление, о котором говорила Нэнси.

Внезапный звонок заставил меня вздрогнуть. Я вдруг понял, что уже темно, что уже больше семи часов.

– Борлу, – сказал я, откидываясь на спинку стула.

– Господин инспектор? У нас тут ситуация. Это я, Кешория. – Агим Кешория был одним из полицейских, которых отправили в гостиницу присматривать за родителями Махалии. Я потер глаза и просмотрел свои имейлы – не упустил ли я чего? В телефонной трубке слышался какой-то шум, переполох. – Инспектор, господин Джири… Он ушел в самоволку. Блин, он… он проломился.

– Что?

– Он вышел из номера, господин инспектор.