Талантливый мистер Рипли - Патриция Хайсмит (2016)

Через несколько дней он улетел в Париж. Перед отлетом позвонил из Рима в гостиницу «Ингильтерра»: Ричарду Гринлифу никто не звонил, писем для него не было. Самолет приземлился в аэропорту Орли в пять часов дня. Чиновник паспортного контроля поставил штамп в его паспорте, почти не взглянув на него, хотя Том вымыл голову с перекисью, чтобы волосы стали светлее, и уложил их с помощью масла для волос волнами. Он сделал строгое, довольно хмурое выражение лица, как на фотографии в паспорте Дикки. Том снял номер в «Отель дю Кэ-Вольтер». Ему рекомендовали его какие-то американцы, с которыми он познакомился в одном римском кафе, как удобно расположенный и не кишащий американцами. Вечер был сырой и туманный, но он, высоко подняв голову и улыбаясь, вышел на прогулку. Ему нравилась атмосфера Парижа, о которой он уже слышал, его кривые улочки, серые фасады домов с мансардами, гул автомобильных гудков, общественные писсуары и тумбы с яркой рекламой театральных постановок. Он собирался впитывать в себя эту атмосферу медленно, возможно несколько дней, и только потом пойти в Лувр, подняться на Эйфелеву башню и т. д. Он купил «Фигаро», сел за столик во «Флоре» и заказал fine à l’eau,[34] потому что Дикки как-то сказал, что во Франции обычно пьет только это. Том почти не владел французским, но знал, что и Дикки с ним не в ладах. Кое-кто бросал на него с улицы сквозь стекло взгляд, но ни один человек не зашел в кафе и не заговорил с ним. Том только и ждал, что кто-нибудь поднимется сейчас из-за столика и направится к нему со словами: «Дикки Гринлиф! Неужели это ты?»

Тому казалось, что внешность его изменилась мало, но выражение лица было такое же, как у Дикки. С его лица не сходила улыбка, которая могла бы показаться постороннему человеку подозрительно приветливой, – такая улыбка более к лицу тому, кто рад встрече с другом или возлюбленной. Дикки всегда так улыбался, когда был в хорошем настроении. И Том был в хорошем настроении. Он оказался наконец в Париже. Как замечательно сидеть в знаменитом кафе и думать о завтрашнем дне и о том, что и завтра, и послезавтра он будет Дикки Гринлифом! Запонки, белые шелковые рубашки, даже старая одежда – потертый коричневый ремень с медной пряжкой (о таких ремнях в журнале «Панч» пишут, что их можно носить всю жизнь), поношенный свитер горчичного цвета с отвисшими карманами – все это теперь его, и все ему очень нравится. Как и черная авторучка с маленькими золотыми инициалами Дикки. И бумажник, видавший виды бумажник из крокодиловой кожи от Гуччи, в который можно положить кучу денег.

На следующий день девушка-француженка и молодой американец, с которыми он разговорился в большом кафе на бульваре Сен-Жермен, пригласили его к себе в гости. Собралось человек тридцать, в основном люди среднего возраста. Они вели себя сдержанно, расхаживая по огромной, холодной, неуютно обставленной квартире. Том подумал, что в Европе необогретое помещение зимой – знак хорошего тона, как мартини безо льда летом. В конце концов в Риме он перебрался в более дорогую гостиницу, и оказалось, что там еще холоднее.