Плохая шутка - Иван Миронов, Александр Варго (2019)

Последние слова Анкудинов произнес тихо и зло. Денис хотел спросить, о ком он говорит, но решил воздержаться, когда увидел мрачный взгляд Константина Андреевича. Он не хотел сейчас вновь вызывать ярость Анку, не хотел видеть эти жуткие метаморфозы на лице Смерти. С него было достаточно на сегодня.

– Думаю, нам пора, Денис. Я понимаю, что можно вечно смотреть на то, как горит огонь. – Анку сделал круг рукой, как бы пытаясь объять поле свечей. – Но у тебя еще дела. Кроме того, вечность у тебя будет.

Он ухмыльнулся и добавил:

– Прошу меня простить. Не удержался от театральной ремарки.

Но сквозь злой юмор Денис ощутил ту самую слабинку, слишком человеческую для Смерти, слишком знакомую.

«Кроме одной свечи», – мысленно повторил он слова Анкудинова.

Они шли через лес обратно в квартиру двадцать четыре. Анку не проронил ни звука, видимо, давая Денису возможность переварить все увиденное и услышанное. Константин Андреевич двигался впереди Дениса широкими шагами, не оглядываясь. Белые волосы ярким пятном выделялись на фоне темного леса. Глядя на эти волосы, Денис, наконец, понял, что именно он услышал в словах Смерти. Понимание пришло резким и до боли знакомым словом «обида». Денис встал как вкопанный. Вокруг в темноте молча возвышались стволы деревьев-мертвецов. Небо, словно крышка гроба, прикрывало их. Слышны были лишь тяжелые шаги Анку, но и этот звук пропал через пару секунд. Константин Андреевич обернулся.

– Какие-то проблемы? Или возникло желание обсудить ситуацию?

Денис покачал головой, возможно, чуть поспешно.

– Нет, все в порядке. Насколько это возможно.

Анкудинов подошел ближе и пристально посмотрел на Дениса.

«Пытаешься читать мои мысли? Но, кажется, ты не такой всемогущий, каким хочешь показаться. Не такой крутой».

Денис еле сдержал ухмылку, неожиданно готовую родиться у него на губах.

Константин Андреевич несколько секунд стоял, не шевелясь, потом кивнул и произнес:

– Поначалу тебе будет казаться, что твоя работа противоречит твоим человеческим мыслям и принципам. Но это все временно. Ко всему-то подлец-человек привыкает.

Денис молчал, ожидая продолжения.

Анку рассмеялся.

– Это не я сказал. Это Достоевский.

И продолжил:

– Постепенно всякие условности, которым учит Библия и прочий хлам, забудутся. Ты увидишь, как человечество будет менять одни принципы на другие и всегда считать свои более правильными и нужными. Но, – Анку поднял длинный указательный палец, – любая мораль конечна, а ты – нет. Ты над моралью. Ты бессмертен. И ты, Денис, уже на пути к бессмертию. Безумцы уже могут почувствовать, что ты не такой, как все.

Денис вздрогнул, вспомнив Балаклаву и паренька в метро. Анку, казалось, поймал это движение взглядом, и его тонкие губы разошлись в улыбке.

– И, меняя абсолютно все принципы и правила игры, люди не смогут поменять лишь одно правило – что в конце ты все равно придешь за каждым из них.

Переход обратно в квартиру показался Денису столь же незаметным по ощущениям, что и выход в лес из туалета. Просто смена декораций – от одной к другой.

Анкудинов, войдя в комнату, в которой неделю назад Денис вступил с ним в вынужденную сделку, указал ладонью на кресло.

– Полагаю, на сегодня достаточно разговоров.

Он дождался, пока Денис сел. Затем опустился в кресло сам и вновь провернул фокус с появляющимся ниоткуда портфелем. Выудив на свет несколько белых конвертов, Анку бросил их на стол. На первый взгляд небрежно, но конверты разложились аккуратным веером так, что можно было прочитать фамилии получателей на каждом из них.

«Опять фокусы», – решил про себя Денис.

На верхнем конверте краснел логотип «AMS». Почта Анку.

Анкудинов словно прочитал мысли собеседника: