Простая правда - Джоди Пиколт (2019)

Кэти не нравилось быть в суде, вдали от родительского дома, однако от сознания того, что Сэмюэл тоже чувствует себя не в своей тарелке, ей становилось немного легче.

Он с улыбкой протянул ей руку:

– Пойдем.

Кэти взяла его за руку. Сэмюэл помог ей подняться со стула и вывел из комнаты. Они рука в руке прошли по коридору и, войдя через двойные двери в зал суда, подошли к столу адвоката, и ни один не подумал отпустить руку.

Глава 16

Элли

В ночь перед слушанием свидетельских показаний по защите Кэти мне приснился сон, в котором Куп выступал свидетелем. Я стояла перед ним в зале суда, и там не было никого, кроме нас двоих. За моей спиной, как темная пустыня, простиралась отполированная галерея. Я открыла рот, чтобы задать ему вопрос по поводу лечения Кэти, но вместо этого изо рта у меня, будто птичка, вылетел другой вопрос: «Будем ли мы счастливы через десять лет?» Оцепенев, я сжала губы и стала ждать ответа свидетеля, но Куп просто пялился в пол. «Мне нужен ответ, доктор Купер», – нажимала я. Подойдя к свидетельской трибуне, я увидела лежащего у него на коленях мертвого ребенка Кэти.

Допрос Купа в качестве свидетеля оценивался высоко по моей шкале дискомфорта, скажем как депиляция воском в зоне бикини. Было нечто странное в том, что человека сажают передо мной и запирают в клетке, отдавая его мне на милость и заставляя отвечать на любые мои вопросы и тем не менее понимать, что заданные вопросы – вовсе не те, ответы на которые мне действительно нужны. К тому же между нами возник новый подтекст – все то недосказанное, что всплыло в кильватере знания о моей беременности. Оно обволакивало нас наподобие бледного неспокойного моря, поэтому, увидев Купа и слушая его, я не могла доверять точности своих ощущений.

Куп подошел ко мне за несколько минут до своего выхода на свидетельскую трибуну. Засунув руки в карманы, он с уверенным видом поднял подбородок:

– Я хочу, чтобы на время дачи моих показаний Кэти не было в зале суда.

Рядом со мной в тот момент Кэти не было, я только что послала за ней Сэмюэла.

– Почему?

– Потому что я отвечаю за Кэти прежде всего как за пациентку, и после твоего последнего трюка с Адамом, полагаю, ей будет очень тяжело слушать мой рассказ о произошедшем.

Я сложила в стопку лежащие передо мной бумаги:

– Это очень плохо, потому что мне нужно, чтобы присяжные видели, как она расстроена.

Его шок был почти осязаемым. Что ж, отлично! Может быть, таким образом я покажу ему, что я не та женщина, какой он меня считал. Обратив на него холодный взгляд, я добавила:

– Весь смысл в том, чтобы вызвать к ней сочувствие.

Я ожидала, что он станет спорить, но Куп просто стоял, уставившись на меня, и под его взглядом я заерзала на стуле.

– Ты не такая жесткая, Элли, – наконец сказал он. – Можешь больше не притворяться.

– Это не про меня.

– Конечно про тебя.

– Зачем ты так?! – воскликнула я с досадой. – Сейчас мне не это нужно.

– Это именно то, что тебе нужно, Эл.

Куп протянул ко мне руку и осторожно расправил лацкан моего пиджака, отчего мне вдруг захотелось заплакать.

Я глубоко вдохнула:

– Кэти останется, вот так. А теперь, извини, мне нужно несколько минут.

– Эти несколько минут, – мягко произнес Куп, – они зачтутся.

– Ради бога, я в середине судебного процесса! Чего ты ждешь?

Ладонь Купа соскользнула с моего плеча и замерла на локте.

– Того дня, когда ты оглянешься по сторонам, – ответил он, – и увидишь, что многие годы была одна.

– Зачем вас вызвали к Кэти?

Куп замечательно смотрелся на свидетельской трибуне. Не то чтобы я оценивала свидетелей по тому, как сидит на них костюм, но Куп держался свободно и спокойно, улыбаясь Кэти, чего не могли не заметить присяжные.

– Чтобы лечить, – ответил он. – А не давать оценку.

– В чем разница?