Простая правда - Джоди Пиколт (2019)

– Мне нет нужды объяснять тебе, что признание невменяемости одобряется коллегией присяжных. – Он протянул мне другой список, раза в три длиннее предыдущего. – Эти психиатры поддерживают общепринятые взгляды. Но каждое дело особое. Если Кэти по-прежнему отказывается признаться в произошедшем даже перед лицом обвинения в убийстве и медицинского свидетельства о беременности, то могут потребоваться и другие механизмы защиты.

– Я как раз и хотела об этом с тобой поговорить. Есть какой-нибудь способ выяснить, не была ли она изнасилована?

Куп присвистнул:

– Чертовски веская причина избавиться от новорожденного!

– Угу. Только пусть я сама это выясню, а не прокурор.

– Это нелегко. Прошло уже много месяцев, но при разговоре с ней буду держать это в уме. – Он нахмурился. – Есть и другой вариант: что она все время врет.

– Куп, я адвокат защиты. Мой детектор лжи калибруется ежедневно. Я бы почуяла ее ложь.

– А может быть, и нет. Признайся, что, живя здесь, ты чересчур приближена к ситуации.

– Ложь совсем не характерна для амишей.

– Как и неонатицид.

Я подумала о том, как Кэти обычно краснеет и запинается, если сталкивается с чем-то, о чем не хочет разговаривать. А потом я вспомнила о том, какой у нее был вид всякий раз, как она отрицала рождение ребенка: выставленный вперед подбородок, горящие глаза, взгляд устремлен прямо на меня.

– В ее мыслях этого ребенка никогда не было, – тихо сказала я.

Куп задумался.

– Может быть, не в мыслях, – откликнулся он. – Но в реальности он был.

Кэти сжала в кулаки руки, лежащие на коленях. Вид у нее был, как у приговоренного к казни.

– Доктор Купер просто хочет задать тебе несколько вопросов, – объяснила я. – Расслабься.

Куп улыбнулся ей. Мы втроем уединились на берегу ручья, подальше от дома. Куп извлек из кармана магнитофон, но я быстро поймала его взгляд и покачала головой. Тогда он без возражений достал свой блокнот.

– Кэти, для начала скажу, что все, сказанное тобой, останется между нами. Я здесь не для того, чтобы судачить на твой счет. Просто я хочу помочь тебе разобраться с некоторыми из чувств, которые ты, наверное, испытываешь.

Кэти посмотрела на меня, потом снова на Купа. Он улыбнулся:

– Ну так как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – сдержанно произнесла она. – Вполне хорошо, и мне необязательно с вами беседовать.

– Я понимаю, почему ты так говоришь, – дружелюбно откликнулся Куп. – Так говорят многие люди, никогда не общавшиеся с психиатром. А потом они постигают, что иногда проще разговаривать о личном с незнакомым человеком, чем с членом семьи.

Я знала, что Куп замечает те же моменты, что и я: как спина Кэти стала чуть менее напряженной, как разжались ее руки на коленях. Пока над ней лился его голос и он смотрел ей прямо в глаза, я думала, что едва ли кто-нибудь смог бы утаить от него свои секреты. В Купе была благожелательность, естественное очарование, сразу заставлявшие вас почувствовать, будто между вами существует тесная связь.

И признаться, у меня была с ним такая связь.

Вновь переключив внимание на свою клиентку, я выслушала вопрос Купа.

– Можешь рассказать о своих отношениях с родителями?

Кэти взглянула на меня с непонимающим видом. Совершенно обычный вопрос из клинического интервью амишской девушке показался глупым.

– Они мои родители, – с запинкой произнесла она.

– Много времени ты с ними проводишь?

– Да, в поле или на кухне, за столом и во время молитвы. – Она прищурилась, глядя на Купа. – Я с ними все время.

– Ты близка с матерью?

– Я – все, что у нее есть, – кивнула Кэти.

– У тебя когда-нибудь бывали припадки, Кэти, или травмы головы?

– Нет.

– А как насчет сильных болей в животе?

– Один раз. – Кэти улыбнулась. – После того как я поспорила с братом и съела на спор десять незрелых яблок.