Простая правда - Джоди Пиколт (2019)

У меня не было детей, но эти симптомы скорее предполагали вирус, чем приближающиеся роды.

– Ты уснула? – спросил Куп.

– Да, через некоторое время. А потом проснулась утром.

– И ты не помнишь, что произошло после того, как ты, заболев, легла в постель, до момента, как проснулась утром?

– Нет, – ответила Кэти. – Но что в этом странного? Обычно я ничего не помню после того, как засыпаю, и до момента пробуждения, если только мне что-то не приснится.

– А когда ты проснулась, тебе нездоровилось?

Кэти мучительно покраснела:

– Немного.

– Та же головная боль и озноб?

– Нет… – Она опустила голову. – Пришли месячные.

– Кэти, кровотечение было сильнее обычного? – спросила я, и она кивнула. – Спазмы были?

– Немного, – призналась она. – Но это не помешало мне заняться хозяйством.

– Боли у тебя были?

– Вы имеете в виду в мышцах?

– Нет. Между ног.

Искоса взглянув на Купа, она пробормотала в мою сторону:

– Немного жгло. Но я подумала, это из-за простуды.

– Итак, – откашлявшись, сказал Куп, – ты встала и занялась хозяйством?

– Я принялась за завтрак, – ответила Кэти. – В коровнике что-то такое происходило, а потом приехала Englischer полиция, и мама заглянула на кухню и сказала, чтобы я приготовила для них еду. – Встав, она начала расхаживать по террасе. – Я пошла в коровник только тогда, когда Сэмюэл рассказал мне, что там случилось.

– И что ты увидела?

Ее глаза заблестели от слез.

– Крошечного ребеночка, – прошептала она. – Таких крохотулек я никогда не видела.

– Кэти, – мягко произнес Куп, – ты видела этого ребенка раньше? – (Она затрясла головой, словно пытаясь освободиться от ненужных мыслей.) – Ты его трогала?

– Нет.

– Он был во что-то завернут?

– В рубашку, – прошептала она. – Видно было только его личико, и, похоже, он спал. Так же выглядела Ханна в колыбели.

– Если ребенок был завернут и ты его не трогала… откуда ты знаешь, что это был мальчик?

Заморгав, Кэти посмотрела на Купа:

– Не знаю…

– Постарайся, Кэти. Постарайся вспомнить тот момент, когда ты поняла, что это мальчик.

Кэти затрясла головой и расплакалась сильнее:

– Нельзя со мной так! – Продолжая рыдать, она повернулась и убежала.

– Она вернется, – сказала я, глядя в ту сторону, куда убежала Кэти. – Но приятно, что ты беспокоишься.

Куп вздохнул и откинулся на спинку качелей.

– Я подтолкнул ее к краю, – сказал он. – Прикоснулся к тому миру, который существует у нее в голове. Ей придется замолчать или признать, что ее логика не работает. – Он повернулся ко мне. – Ты ведь считаешь ее виновной, да?

Впервые за время моего пребывания на ферме кто-то задал мне вопрос. Семья Фишер, их амишские друзья и родственники – все в общине, казалось, воспринимали обвинение Кэти в убийстве как нечто голословное, что приходится просто принять, но чему не следует верить. Однако передо мной была девушка, которую я совсем не знала, и – масса улик, влекущих за собой осуждение. Начиная с отчетов полиции и кончая моей недавней беседой с неонатальным патологоанатомом, все увиденное мной до сих пор предполагало, что Кэти либо прямо, либо косвенно была виновата в смерти своего ребенка. Сокрытие беременности было предумышленным. Страх потерять Сэмюэла, как и уважение родителей, страх отлучения от Церкви – это был мотив. Постоянное отрицание неопровержимых фактов – что ж, моя интуиция подсказывала мне, что для Кэти с ее воспитанием это был единственный путь справиться с чем-то, как она понимала, весьма скверным.