Малакай и я - Дж. МакЭвой (2021)

— Она юрист, ты знала? — с гордостью спросил мистер Ямаучи. — Она звонила сегодня?

— Еще нет. Она ждет, пока мы ей скажем, когда.

Она еще раз нам помахала, и они ушли по проторенному пути, который вел их обратно домой.

— Она каждый день привозит его сюда. Рассказывает историю, и он как по волшебству приходит ненадолго в сознание, — шептала я, наблюдая, как они шли к противоположной стороне леса. — Когда они придут домой, он опять все забудет. И так каждый день, но они оба счастливы. Это прекрасно.

— Ли-Мей, — сказал он вдруг.

— Что?

— Женщина, которую я любил девятьсот девяносто девять раз. — Он повернулся ко мне. — В этой жизни ее зовут Ли-Мей Жу, и как во всех наших предыдущих жизнях, она тоже ничего не помнит. — Нахмурился он и засунул руки в карманы джинсов. — Я знаю, ты хотела помочь мне увидеть жизни других людей... Я не расстроен. Но от этого мне печально от моей собственной истории, — продолжил он слишком быстро.

Я все еще думала о Ли-Мей.

— Ли-Мей Жу? Моя Ли-Мей?

— Почему это твоя?

Я не ответила, потому что она не была моей Ли-Мей, но была моей подругой, а теперь... теперь я не знала, как ей об этом не сказать.

— Не говори ей, — попросил он, словно смог прочесть мои мысли. — Я хочу, чтобы она была счастлива в этой жизни, да и сам тоже попытаюсь. Ты же желаешь нам этого?

Я не знала.

Голова болела тем сильнее, чем больше я пыталась это понять.

МАЛАКАЙ

— Она и правда сделала студию, — бормотал я себе, когда включил свет.

Когда я заканчивал портрет, я старался больше никогда на него не смотреть. Но все равно Эстер, назойливая, солнышко-нам-светит-даже-во-время-дождя Эстер поставила их на мольберты. Я вынужден был смотреть на них всех... на все ее портреты. И по какой-то причине я не чувствовал боли, хотя и жутко было видеть всю эту галерею ее глаз в разных оттенках, глаз, смотревших на меня в ответ. Боли не было из-за крутившихся в голове слов мистера Ямаучи:

«Секрет долгой жизни, Малакай, в том, чтобы любить жизнь и не принимать страдания ради любви за страдания, но находить в них отраду».

Дотянувшись, я выключил свет, и, прежде чем закрыть дверь, запер ее изнутри.

ГЛАВА 10. ЗВОНОК-БУДИЛЬНИК

МАЛАКАЙ

СУББОТА

БИП...

БИП...

БИП...

Только не это.

— Проснись и пой.

Переворачиваясь, я прикрыл глаза, защищаясь от солнца.

— Скажи, так будет каждый день?

— Пока не начнешь вставать раньше меня. Вот завтрак.

Слева меня ждала полная тарелка еды и чашка горячего кофе без кофеина. В этот раз на столовом серебре была бабочка-оригами.

Сев на кровати, я посмотрел на Эстер. Как она может быть такой оптимисткой в такую чудовищную рань, я не могу понять.

— Ты написал что-нибудь ночью? Было вдохновение?

Не отвечая ей, я взял бабочку и развернул крылья.

«Лучшее время, чтобы посадить дерево, было двадцать лет назад. Второе лучшее время — сегодня. — Китайская пословица».

Я взглянул на нее.

— Чего?

— Перевод. Ты должен был написать книгу вчера, но так как не написал, начинай сегодня. Есть идеи?

— А ты уже начала историю Ямаучи?

Ее улыбка поникла, и она взглянула на меня.

— Никто не ждет...

— Они в возрасте. Стоит попробовать до того, как они умрут.

— Ешь. — Она передала мне тост. — Я попытаюсь, а ты?

— Не пытайся писать, а просто пиши, — сказал я ей, откусывая тост.

— Тогда почему ты не пишешь?! — напала она на меня.

Я откусил еще.

— Сегодня немного пересоленное, тебе не кажется? И можно мне настоящий кофе?

— Ты невыносимое человеческое создание. — Она встала. — Я тебе не служанка, могу уехать, когда захочу.

— Тогда пока, — кивнул я ей.

Она потянулась, будто собиралась меня придушить, и, топая ногами, ушла из комнаты, захлопнув дверь.