Малакай и я - Дж. МакЭвой (2021)

— И да, и нет. — Он поразмыслил и попытался объяснить: — Каждый раз мы разные. Некоторые особенности возникают и пропадают, как вот однажды ты любила лаванду, а сейчас любишь розы. Смысл предметов можно трактовать по-разному. Но ты все равно ты. Характерные черты, которые определяют тебя, остаются теми же: ты решительная, непоколебимая, заботливая, любящая и с ужасным вкусом на парней.

Я улыбнулась, хотя это было не смешно.

— Получается... мы те же, но разные?

Он усмехнулся, и мне стало понятно, что он заметил мой промах.

— Да, мы такие.

— Если это все правда, то ты козел!

— Повтори? — Он скрестил руки в ожидании.

Чем больше я об этом думала, тем больше злилась.

— Если это правда! Это означает, что ты убегал от меня! Это означает, что даже если ты гипотетически знал, кто я для тебя, получается, ты убегал еще дальше, чтобы не видеть меня, наплевав на то, что я при этом чувствую. И теперь без всякой причины ты возвращаешься и целуешь меня! И какой тогда смысл в избегании меня?! Ты приходишь, когда хочешь, уходишь, когда хочешь...

— Я влюбился в тебя! — ответил он. — Да. Это эгоистично с моей стороны вот так возвращаться. Но я пытался, Эстер! Я пытался избежать тебя, потому что знал, что если влюблюсь в тебя в этой жизни, уже не смогу убежать! Я пытался, но ты нашла меня. Я влюбился в тебя и потому... потому из-за моей глупости все еще больше запуталось. Я был сбит с толку тем, что если Ли-Мей мое прошлое, почему я мог думать только о тебе! Потом она появилась передо мной, и я понял, должно быть, это ты, а в момент, как убедился в этом, не мог остановиться на пути к тебе. На пути в тот же круг, по которому я всегда бегал. Но что я могу сделать?! Меня убивает, если я не с тобой, но с тобой я действительно умру! Так скажи, Эстер, что ты хочешь, чтобы я сделал? Я сам не понимаю. Я знаю, что хочу обнимать тебя, хочу целовать, хочу заниматься с тобой любовью, сколько бы нам ни осталось.

Он сыграл нечестно. Он не должен был вот так просто все это говорить. И худшее — это то, что он сказал — все это честно и безнадежно... и как мне надо ответить? Что я могу сказать, зная все это? Ничего. Я ничего не могла ответить.

— Я знаю, многое надо обдумать, — сказал он, двигаясь ко мне. — Я остановился в президентском номере в отеле «Уолдорф». Когда будешь готова сказать, что мне сделать... ты знаешь, где меня искать. Только, пожалуйста, будь осторожна, хорошо? Не надо скакать посреди Таймс Сквер в час пик или что-нибудь такое.

— В противоположность твоему убеждению я вообще-то не растяпа, — автоматом ответила я.

Уголок губ приподнялся, и Малакай потянулся дотронуться до меня, но остановился. Сжав руку в кулак, он кивнул, и опустил его вниз.

— Спокойной ночи, Эстер, — нежно сказал он. Достав из кармана свой ключ, положил его на стойку, без слов взял свой бархатный пиджак с дивана и ушел из моей квартиры.

— Ночи, — прошептала я в ответ, когда дверь защелкнулась, и в ушах отдалось ее эхо. И вот так вся квартира снова погрузилась в мрачное молчание и холод. Подойдя к кофейнику, который он мыл, я высушила его и хотела повесить обратно, но вместо этого насыпала туда кофе и снова поставила на плиту, прежде чем вернуться в комнату.

Я вспомнила, что все еще была в своем платье, потому расстегнула его и позволила ему просто упасть на пол вокруг моих ног. Меня не заботило, что шторы были открыты, без каких-либо мыслей я забралась в постель.

— Это правда... это все по-настоящему? — спросила я себя, сворачиваясь клубком. Глаза уже закрывались, когда я услышала тихое начало «К Элизе»16. Я не потрудилась ответить, а вместо этого слушала ее как колыбельную, уплывая в сон.

14 октября 1940 — Около станции метро Бэлхэм, Лондон, Англия

— Помогите!

— Кто-нибудь!