Не повышай на меня голос, птичка - Миша Рейн (2021)

— Я не хочу так… — закусываю нижнюю губу и трясу головой, балансируя на грани истерики. — Что между нами? Что ты чувствуешь ко мне? — мой крик растворяется в тишине, а потом я добавляю дрожащим шепотом. — Я не вещь, Хаджиев.

Он раздраженно проводит языком по зубам.

— В данный момент я стою перед тобой на коленях, — почти рычит. — Ты действительно чувствуешь себя вещью? — его темные от желания глаза внимательно изучают мое лицо. Цокает. — Ты знаешь, что не услышишь того, что хочешь. Не требуй от меня этого, — мужские пальцы подцепляют резинку штанов, решительно стягивая их вниз. — Я не для отношений.

— Ты долбаный эгоист, Хаджиев. — Ударяю его в плечи, но все тщетно. — Ты хоть раз…

Глухой стон покидает грудную клетку, когда его рот обхватывает мой клитор сквозь кружевные трусики.

— Да, я долбаный эгоист, — обдает мою плоть горячим дыханием и вновь накрывает языком, медленно скользя вокруг напряженного бугорка, а потом он отсраняется, сменяя губы на пальцы. — Но я, блядь, не знаю, почему так и не смог отпустить тебя, — большим пальцем он продолжает пытку, надавлявая на вход. А преграда в виде трусиков только усиливает ощущения.

Проклятье. Во рту все пересохло и я беспомощно хватаю им воздух.

Нет. Сейчас я не чувствую себя вещью и от этого злюсь еще больше. Вот только пока вытащить из себя нарастающий клубок раздражения не хватает сил. Потому что возбуждение оказывается коварнее, а любопытство лишь усиливает действие первого. Я хочу узнать этого нового Хаджиева. Мои чувства к нему напоминают русскую рулетку. И он нажимает на спусковой крючок, отодвинув трусики в сторону и проникнув в меня пальцем.

Черт бы его побрал…

Дыхание перехватывает и я выгибаюсь, открывая рот, но не могу произнести и слова. Мое тело напряжено до предела. Оно уже умоляет о наслаждении, и Хаджиев это знает.

Сейчас он показывает то, как умело управляет мной, не применяя своей силы в полной мере.

Самоуверенный сукин сын.

Внизу все горит, и это безумное чувство лишает возможности думать. Соображать вообще в данный момент абсолютно невыполнимая задача. Тем более, когда мужские пальцы скользят вдоль складок, где уже до неприличия мокро.

— Сколько их? — незнаю зачем, но я должна это спросить. — Скольких ты трахаешь помимо своей чистенькой невесты?

Хаджиев замирает, с подозрением подняв на меня глаза.

— О, только не говори, что у тебя не было других баб!

— Конечно были. И не одна.

— Какой же ты мерзавец! — впиваюсь в его кисти рук ногтями. — Пусти!

Марат резко поднимается во весь рост и грубо обхватывает мое лицо, опаляя губы горячим дыханием.

— Конечно у меня было много женщин, Тата, и с каждой у меня был отличный секс, — зло скалится он. — Но ни к одной из них я не хотел вернуться, понимаешь? — он встряхивает меня, как глупую девчонку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Внутри все сжимается, и я ощущаю, как предательски вспыхивают мои щеки, но отвернуться мне не позволяет его крепкая хватка.

— Мне все равно! — изо всех стараюсь сделать свой голос ровным, глядя на его суровое лицо.

Я не должна верить, это всего лишь слова, он играет со мной.

— Ты моя, Тата, — его голос теплеет, а большие пальцы начинают поглаживать скулы, но я не позволю ему запудрить мне мозги.

— Пошел ты нахрен, не смей прикасаться, — я замахиваюсь, чтобы ударить, но он резким движением перехватывает мне руки и тут же заводит их мне за спину. Ублюдок!

— Успокойся, — дергает на себя, не зло, а так, что я чувствую его потребность во мне. — Ни одна из них не удовлетворяла меня так, как это делаешь ты.

Я стискиваю челюсть и хмурю брови, старательно игнорируя как по бедрам пробегают мурашки.

— И дело не только в сексе.

Боже, заткнись ты уже!

— И ты наверное думаешь, что я после этих слов запрыгну на твой член?