Оцепенение - Камилла Гребе (2020)

Полицейский делает нам знак, и я медленно еду вперед мимо любопытствующих и спасателей. Посреди дороги лежит лошадь, все вокруг залито кровью. Спасатель обматывает лошадь цепью, видимо, чтобы оттащить ее с проезжей части и освободить дорогу.

На обочине белый фургон. Рядом с ним лежит пожилой человек в старомодном твидовом костюме для верховой езды. Перед ним на корточках сидит врач.

Проехав место дорожного происшествия, я перестраиваюсь в правый ряд и вжимаю педаль газа.

– Будем на месте через пятнадцать минут. Надеюсь, не опоздаем, – говорю я Малин.

Пернилла

Ладони ободраны и все в занозах. Одну за одной я вытаскиваю их и бросаю взгляд на высокий забор за спиной.

Отец бы мной сейчас гордился. Он так расстраивался, что мне плохо давалась гимнастика в школе, хотя высокие оценки по религиоведению компенсировали плохую физическую форму.

Я подхожу к крыльцу по посыпанной гравием дорожке. Гравий звучно хрустит под ногами, и я ступаю в сторону в мягкую густую траву.

Сад засажен плодовыми деревьями, справа – клумба с красными розами. Воздух пропитан их душным ароматом.

Я поднимаюсь на крыльцо и останавливаюсь.

Дверь открыта. На верхней ступеньке чемодан.

Я колеблюсь. Позвонить или просто войти.

Что, если эта Ракель не имеет отношения к исчезновению Самуэля? Будет очень неловко, если она застанет меня в своем доме. Может, это даже незаконно вторгаться в чужой дом без разрешения.

Я же не преступница.

И что, если тот лев, приспешник, прячется в доме?

Но я думаю о Самуэле. О том, как я по нему скучаю. О том, что я наговорила, что наделала, что я единственная, кто его ищет, его единственная надежда.

Ради своего ребенка ты готов на все.

– Если я тебя найду, я верну тебе твоего отца, – обещаю я, – и стану для тебя хорошей матерью. – Подумав, добавляю: – И скину десять килограмм.

Я захожу в дом и прикрываю за собой дверь. Она глухо захлопывается за моей спиной.

Сердце замирает в груди. Я прислушиваюсь. В доме тихо.

Никаких шагов, никаких криков. Не видно и льва с острыми зубами.

Я оглядываюсь по сторонам.

Прихожая словно сошла с картин Карла Ларссона.

Стены до середины выкрашены в синий цвет. Кромка украшена цветочным узором. На крючках висит мужская одежда – толстовка, парка, тонкий пуховик. Серый столик под старину у стены. На нем букет роз в хрустальной вазе.

В прихожей еще три черных чемодана.

Кто-то только что приехал или собирается уехать.

Я делаю шаг вперед, потом останавливаюсь и снимаю обувь. Сквозь открытую дверь видно железную больничную кровать. В паре метров рядом специальная конструкция для транспортировки больного. Синее сиденье покачивается вперед-назад от сквозняка.

Рядом с кроватью тумбочка с одинокой розой в вазе и тюбиком с каким-то кремом. На полу еще один чемодан. На стенах следы от скотча, словно кто-то в спешке ободрал афиши. На полу рядом с чемоданом старые бутсы.

Комната Юнаса?

Но где он сам? Ведь Бьёрн видел его здесь всего час назад. И где Ракель?

Нос щиплет запах моющего средства и хлорки. Изнутри дома доносится скрип.

Меня охватывает паника. Пот течет со лба в ложбинку между грудей. Руки так сильно трясутся, что я инстинктивно оглядываюсь по сторонам в страхе, что что-нибудь задену.

Стены надвигаются на меня, в глазах темнеет, страх сжимает все тело стальными тисками. Он берет надо мной контроль. Ноги не двигаются, руки беспомощно висят вдоль тела, во рту пересохло.

Страх такой сильный, что я мысленно возвращаюсь в детство – к полным тревоги часам, проведенным наедине с монстром под кроватью. К темному лесу с волками, прячущимися в кустах. И слова сами рвутся с языка.

Dancing queen

Mamma mia

Chiquitita

The winner takes it all