Оцепенение - Камилла Гребе (2020)

Моторка, которую Малин обнаружила в сарае, принадлежала Виктору Карлгрену, точнее, его семье. Мы не знаем, почему она ею не воспользовалась, наверно, решила, что будет проще скрыться вплавь.

Изучив ее электронную почту и эсэмэс, мы восстановили картину событий. Преступница заманивала молодых парней обещаниями работы и накачивала наркотиками. Они умирали из-за обезвоживания организма и истощения. Химический анализ показал высокое содержание опиатов и других наркотических средств в тканях.

Техники нашли следы крови и волосы в садовой тачке. Из этого мы сделали вывод, что Сюзанна Бергдорф подвозила тела к краю террасы на тачке и сбрасывала вниз. Это и было причиной травм. Внизу она обматывала их покрывалом и цепями. Потом вывозила в море на лодке и сбрасывала в воду.

Она наверняка пользовалась и старой лодкой Биргера Ямтмаркса, той, с которой и упала в воду. ДНК Виктора Карлгрена нашли под ногтями Юханнеса Ахонена потому, что тот поцарапал его в доме Ракель. Мы не знаем, за кем ухаживал Самуэль, но надеемся найти труп и идентифицировать.

Что касается Улле Берга, то тут картина до конца не ясна.

Он был, как нам известно, бойфрендом Ракель.

Может, попытался остановить ее и поплатился жизнью. Возможно, он был ее первой жертвой. И его убийство подтолкнуло ее к остальным.

– Так вам нужна моя помощь, чтобы понять? – спрашивает Ханне, собирая кудрявые волосы в пучок на затылке.

– Мы все к этому стремимся. Понять. Каждый раз, когда случается что-то ужасное, люди пытаются понять. Но не все поддается пониманию и не всегда. Иногда в чудовищных поступках людей нет логики.

– А если попытаться? – уговариваю я, зная, что Ханне нравится, когда ее упрашивают.

– Покажи мне дневники, – просит Ханне.

Я достаю папку с бумагами и нахожу копии дневника Ракель, который мы нашли в доме. Там содержатся краткие записи о том, какие медицинские препараты она давала юношам, об их самочувствии и росте популярности ее блога. Но там попадаются и ее мысли. Я протягиваю листы Ханне.

Мы читаем в тишине.

Ночью мне приснилась Скроллан – наша серая с белым кошка, которую мы завели, когда мне было восемь. И во сне я словно вернулась в прошлое. Все происходило точно так же, как и тогда, только во сне. Скроллан сидела у меня на коленях. Я не хотела, чтобы она уходила, хотела погладить ее еще немножко. Попыталась удержать ее, схватила за лапку, но сделала что-то не так. Раздался какой-то треск, и лапка странно загнулась.

Я бросилась к папе. Сказала, что киска зацепилась ногой, когда прыгала с книжной полки.

Папа осмотрел ее, сказал, что лапка действительно поранена, и мы поехали к ветеринару. Медсестра погладила меня по голове, сказала, что я хорошая хозяйка, потому что сразу заметила, что моей кошке плохо. Дала мне мороженое и держала за руку, пока ветеринар обследовал кошку.

Ветеринар тоже одобрительно кивал, слушая мою историю. Сказал, что хотел бы, чтобы все владельцы домашних питомцев были как я. Чтобы отвозили питомца к врачу сразу, как только заметили, что ему плохо. Это избавило бы животных от ненужных страданий.

В школе я снова и снова рассказывала эту историю.

Одноклассники стояли вокруг и внимательно слушали. Никто не дразнил меня толстой и уродливой. Учительница тоже хотела послушать историю. Под конец я даже нарисовала произошедшее на рисунках. Учительница повесила их на стену, и они висели там несколько лет до самого окончания начальной школы.

– Любопытно, – отмечает Ханне и делает пометки в блокноте.

– Ты тоже думаешь, что она психопат-садист? – спрашивает Малин.

Ханне отвечает не сразу.

– Не уверена.

– Есть еще одна запись, которую стоит почитать, – говорю я, роясь в бумагах.