Город клинков - Роберт Джексон Беннетт (2019)

— Там вроде как есть кто-то типа привратника, — говорит Сигню. — Какая-то сущность… или что-то, что пропускает не всех, а только некоторых людей. Когда туда приходил кто-то неподходящий, его изгоняли.

— А подходящий, он какой?

— Великий воин. Кто-то, кто пролил много человеческой крови.

— Тогда у нас все в порядке, — мрачно отзывается Мулагеш. — А если… нет?

— Тут все зависело от того, как держался человек. Правда, часто случалось, что неподходящих гостей… убивали.

— Но не всегда?

Сигню качает головой.

— Помимо ритуала, имелись еще и другие способы попасть в Город Клинков. Если бы у нас был вуртьястанский клинок, к примеру. Или если бы мы умели погружаться в медитацию, как адепты. Тогда мы могли бы поднять меч и подчинить его себе.

— Подчинить? Как это? Я думала, что, если возьмешь в руки такой меч, станешь одержимым, — удивляется Мулагеш. — Как тот бедняга в гавани.

— Это такая улица с двусторонним движением, — говорит Сигню. — Клинки могли исполнять роль телефона, чтобы установить прямую связь с Городом Клинков. Просто когда Оскарссон взял в руки меч, он, как бы это сказать, не владел искусством медитации. А самое главное, у Жургута явно были другие планы, и обучение в них не входило. Так или иначе, но в древние времена этот привратник как раз отвечал за то, чтобы останавливать и изгонять подобных паломников. Недостойные не могли установить связь с Городом Клинков.

— Хорошо. Если меня пропустит привратник, — говорит Мулагеш, — потом что?

Тут она вспоминает свое видение — город, над которым высится странная белая цитадель.

— Там замок? Башня? Может, даже обиталище самой Вуртьи?

— Я не знаю, генерал, — говорит Сигню. — Вам известно больше, чем мне. Вы ведь там побывали.

— Отлично, — вздыхает Мулагеш.

Сигню обращает взгляд к востоку, где протянулась изломанная линия вуртьястанского побережья. Утесы похожи на складки темной измятой скатерти, блестящей в серебряном свете луны.

— Иногда я забываю, каким прекрасным может выглядеть этот пейзаж.

Мулагеш что-то ворчит себе под нос.

— Здесь, в этих краях похоронен сын Валлайши Тинадеши. Вы знали об этом?

— А? — переспрашивает Мулагеш. Потом она все-таки вспоминает, о чем идет речь. — А, да. Малыш.

— Ему было четыре года, когда он заболел и умер от чумы. Да, совсем маленький.

— Безумная идея — перевезти сюда семью.

— Времена были другие. И я не уверена, что она планировала ту беременность. Но вы правы. Честолюбие и обязанности… в общем, все это безмятежному сну не способствует.

Мулагеш косится на Сигню. Она никогда ее не видела такой несчастной и сосредоточенной.

— Когда смотришь, что ты там видишь?

— Помимо скал? Это сложно объяснить.

— А ты попробуй.

— Ну хорошо. — И она показывает рукой: — Я вижу там идеальное место для гидроэлектростанции. И не одной. Мегамунды, гигамунды вырабатываемой энергии. Еще я вижу прекрасные места для нефтеперегонных заводов, для фабрик и прочих промышленных объектов. Вода — это жизненно важная вещь для промышленности, особенно пресная вода, — а в Вуртьястане нет в ней недостатка. Вот расчистим мы ложе реки… Ох, это же настоящая промышленная революция, и после нее край полностью преобразится.

— Иногда мне трудно понять, любишь ты эти места или ненавидишь.

— Я люблю их — у них большой потенциал. И я ненавижу прошлое. И в настоящем мне все не нравится.

Она подтягивает к груди колени и обхватывает их руками.

— Ты относишься к местам, где вырос, так же, как относишься к своей семье.

— Как это?

Сигню надолго задумывается:

— Нравиться и любить — это разные вещи.

* * *

Следующим вечером Мулагеш задремывает в своей каюте, убаюканная волнами. Тут из кубрика раздается ворчанье — притом растерянное — Сигню.

— Что? — спрашивает Мулагеш, садясь. — Что там?

— Мы почти на месте.