Город клинков - Роберт Джексон Беннетт (2019)

— Я думаю, они стали лучше готовиться. Поднаторели. В этот раз все обернулось гораздо хуже, чем здесь. А следующий будет еще хуже.

— И все равно. Скажи, тебе лично до этого какое дело?

— А почему бы и нет? — отвечает вопросом на вопрос Мулагеш.

— Почему? Потому что ты с востока, ты сайпурка. А мы вуртьястанцы. Мы ж для вас не лучше свиней или коз. Думаешь, я не знаю?

— Я видела кровь сайпурцев и кровь вуртьястанцев. Она одинаковая. И я хочу, чтобы эта кровь текла в жилах, а не на пол.

— Ни к чему не обязывающая болтовня, — говорит Гожа. — Так дипломаты разглагольствуют — а потом раз тебя по горлу, и он уже тащит в постель твою дочку.

Мулагеш смотрит ей в глаза:

— Я что, похожа на какого-то сраного дипломата?

Гожа некоторое время выдерживает ее взгляд, потом отворачивается.

— Я не видела, как их убивали.

— Так что же вы видели?

— Так, самую малость. — И она смотрит в окно. — Вот там я шла, где деревья начинаются. Темно было, уже ночь наступила, а луна светила ярко. Я вела своего пони в поводу по лесу… А он у меня чуткий такой. Все запахи чует. И вот пони как сбесился, и я поняла: кровь где-то близко пролилась. — Гожа подходит к дверному проему. — Я вышла на полянку, чтобы посмотреть, что там да как. И я увидела женщину. Она стояла там, где угли заложены.

— Вы видели жену Богдана?

Гожа качает головой:

— Нет. Та женщина была пониже ростом. Ну я так думаю. Так мне показалось — невысокая она. А смотрела я не туда. Я глаза не могла оторвать от того, что на пороге дома стояло.

— А что это было?

— Вы решите, что я рехнулась.

— Я видела много такого, от чего можно рехнуться. Можете смело рассказывать, я вас слушаю.

Гожа склоняет голову к плечу, задумавшись, а потом выговаривает — странным, сонным голосом:

— Сначала я подумала, что это пугало. Не человек. А так, подобие человека, сделанное из всяких… штук.

— Штук?

— Да, штук. Обрывков, да. Гвоздей. Лохмотьев и шипов. Человек из шипов, шесть или семь футов ростом, темный и безликий… А еще он держал в руках блестящий меч, яркий такой, серебристый. Я не верила своим глазам, пока он не развернулся и не вошел в дом.

Между ними повисает молчание.

Гожа поворачивается.

— Вы мне не верите. Думаете, я с ума сошла. Правда?

Мулагеш после паузы отвечает:

— Я не… ладно. Твою мать. Я не знаю, чему верить. На нем была такая одежда? Из лохмотьев и… и шипов?

— Я не знаю. Я даже не знаю, мужчина то был или женщина. Ночь, не разглядеть. Но он и та женщина переглянулись, как будто говорили без слов. А потом он вошел в дом.

— Расскажите мне об этой женщине.

— Ну, как я уже сказала — невысокая. В темном плаще — фиолетовом или зеленом, точно не скажу. И она накинула капюшон на голову. Так что я ни лица, ни даже рук не разглядела.

Осторожная, значит, если с ног до головы замоталась.

— А что случилось после того, как мужчина в одежде из шипов вошел в дом?

— Я привязала пони на просеке к востоку отсюда. Он начал ржать и дергаться — напуган, видать, был. И я испугалась: а вдруг та женщина и человек из шипов увидят меня. Вот я и убежала. А через два дня услышала, что Богдана с женой нашли мертвыми.

— А вы не думаете, что это Богдан был в одежде из шипов?

— Богдан — он как все здешние мужчины, сайпурка, — еду в детстве нечасто видел. Я бы не сказала, что он был, как это говорится, здоровяк.

— А вот мужчина в той одежде — крепко сложенный?

— Да уж, выглядел он впечатляюще, я аж испугалась, — тихо говорит Гожа. — Он как из кошмара вышел. — И она смотрит на Мулагеш. — Вы думаете, эти люди и убили Богдана с женой?

— Похоже на то.

— Но почему? Зачем убивать угольщика деревни Гевальевки? Кому он был нужен, бедолага?

— А вот это хороший вопрос, — кивает Мулагеш. — Убить легче тех, кто никому не нужен: угольщика с женой, семью на одиноком хуторе…