Город клинков - Роберт Джексон Беннетт (2019)

— Это лучше, чем ничего. А у нас по всем пунктам «ничего». — Он мрачно оглядывает свой бокал и осушает его. — Харквальдссон прислала нам новые графики. До окончания работ в гавани — три месяца. А через два года там будет порт. Она говорит, что самое сложное — это расчистить гавань. Они годами над этим бились. И с инженерной точки зрения это так и есть. Но меня беспокоит то, что будет дальше.

— Дальше?

— Какими усилиями мы сможем поддерживать тут мир? Как долго мы здесь пробудем? — Он бросает на нее горький взгляд. — Не все мы достохвальные герои, как ты, Турин. Мы не переезжаем с места на место, как ты. Кто-то отсюда уедет, и скоро уедет, Турин. А я — нет. И я полагаю, что мы с частью гарнизона останемся в Вуртьястане на долгое-долгое время.

6. Обряды и ритуалы

Я слышал, что раньше она говорила. Еще мне сказали, что другие Божества видели ее лицо, ее глаза, улыбку и она говорила с ними — иногда дружелюбно.

Но теперь она молчит. Я видел только ее странную холодную маску — и как же я ненавидел это безмятежное выражение, эту пародию на лицо. И вечное молчание ее безглазого взгляда.

Императрица могил, Королева горя, Та, что расколола мир надвое.

Я надеялся, что никогда не услышу голоса Вуртьи.

Из воспоминаний святого Киврея, жреца и 78-й супруги-мужа Жугова, примерно 982 г.

Мулагеш направляется в частный клуб ЮДК не в самом радужном настроении. У нее нет ответов, зато то и дело возникают вопросы, один другого сложнее. Сначала она ломала голову над тем, как Сумитра Чудри могла предсказать эти убийства до того, как они случились. Теперь у нее из головы не выходят слова Гожи…

Невысокая женщина. Наглухо замотанная в плащ.

Чудри приехала сюда восемь месяцев назад. Убийство в Гевальевке случилось семь месяцев тому назад. А еще через два месяца Чудри исчезла. Все одно к одному — и все же кто поручится, что Чудри сейчас не прячется в Вуртьястане?

Так, не будем спешить с выводами. Она распахивает дверь. Выводы напрашиваются, но все равно не будем спешить.

Она садится, и дрейлингский юноша с тонкими усиками выскальзывает из потайной двери и ставит перед ней тарелку: печенье, ассорти копченой и присоленной рыбы и какое-то темно-зеленое месиво, которое Мулагеш не опознает да и не хочет опознавать как суп.

Который час? 19:00 уже есть. А Сигню нет.

Она вытаскивает папку и принимается перебирать листы, которые нашла в комнате Чудри. Перед ней — портрет Валлайши Тинадеши. Интересно, в какой могиле она лежит здесь, в чужой земле?

— Почему вы читаете о Тинадеши? — говорит кто-то над ее плечом.

— А?

А вот и Сигню — дрейлингка стоит над ней с планшетом под мышкой. Серый шарф повязан на шее, а в руках — хрупкая фарфоровая чашечка с черным, как чернила, кофе.

— Ах, это… Ну… Чудри о ней читала.

— Чудри наверняка хотела пополнить свои знания об этих землях, — говорит Сигню, присаживаясь. — Но я не ожидала, что ее интересы настолько широки. Тинадеши пропала… сколько? Пятьдесят лет тому назад?

— Шестьдесят с чем-то.

— Что ж, об этом я могла с ней поговорить. Знаете, Тинадеши была моим детским кумиром. Великий инженер. И у нас с ней имелось кое-что общее…

— И что же?

— Нам обеим пришлось прозябать в Вуртьястане, разве нет? — Лицо ее на мгновение озаряет улыбка, затем она смотрит на часы — сложную и хитро устроенную штуку. — У нас есть чуть больше пятидесяти минут. Что вы хотели обсудить со мной, генерал?

— Что ж, теперь у меня есть кое-что новенькое. Тема эта… щекотливая.

— Насколько щекотливая?

— Насколько возможно.

И Мулагеш начинает пересказывать то, о чем говорил Бисвал, но Сигню, как она и предполагала, быстро прерывает ее.

— Бомба? — ужасается она.

Мулагеш поднимает руку — подождите, мол, и дожевывает печенье.